Статьи

«И вышел Яаков из Беер-Шевы и пошёл он в Харан» (Берешит, 28: 10).

В прошлой недельной главе говорится о Яакове, как о человеке, «сидящем в шатрах». Объясняет Раши, что здесь идёт речь о шатре Шема и шатре Эвера. Там он почерпнул глубинные знания о Мироздании в дополнение к тем, что узнал от деда и отца. Все годы своей жизни, до выхода из Беер-Шевы, он учился, и это стало его образом жизни: стены шатра ограждали от внешнего мира, и так легче было совершенствоваться в положительных качествах характера. Старший брат Яакова  стал «полевым человеком» (в объяснении Раши — праздным), и совершенствовался в отрицательных качествах характера. О сути  его имени Эсав есть множество комментариев. Один из них — рабби Иеуды-Лейба Ашлага, Сулам, на книгу «Зоар», глава «Толдот». Он объясняет, что праматерь Ривка, узнав у Шема и Эвера  о своей беременности, находит успокоение в том, что должна родить близнецов, один из которых будет великим в своей греховности, а другой — не менее великим в праведности.Она предполагала, что хорошее и плохое изначально  соединилось в их ожидаемом одном ребёнке настолько, что понадобится огромное усилие родителей после его рождения, чтобы распутать и отделить хорошее от плохого! Поэтому слова пророков её утешили: очевидному злу можно противостоять. Праотец Ицхак видел ситуацию по-своему. Для него зло вообще не существовало! Поэтому он называет старшего сына Эсав  а младшего — Яаков в соответствии с предназначением каждого из них в нашем мире, так, как виделось ему в допущенном Свыше пониманием с ориентацией на произнесёное в будущем у Синая «наасе вэ нишма«(сделаем и будем постигать). Обратите внимание, что в имени Эсав и слове сделаем есть общие буквы. И это не случайно! Так праотец Ицхак хочет утвердить старшего сына в роли труженика по освоению материального мира согласно законам Торы и себе на благо, и на благо младшего брата, которому надлежало старательно  учить Тору. Но Эсав от своей с миссии отказался. И Яаков вынужден уйти в Харан, что значило стать из человека, сидящего в шатрах, также и человеком поля! Ему предстояло научиться соединить в себе наасе вэ нишма — постижение материального мира по законам Торы с её изучением. Но, отнюдь, не просто было, находясь в поле материальности, даже в малости не уподобиться старшему брату. Чтобы укрепиться перед испытанием потребовалась «задержаться» на четырнадцать лет в ешиве   Шема и Эвера (столько он отрабатывал за своих жён!), оставаясь «человеком шатра». Результат этой «задержки» — налицо: через двадцать лет он остудит Эсава своим заявлением: «Живя с Лаваном, я соблюдал шестьсот тринадцать заповедей и не учился его дурным поступкам» (Раши).

Осознать каких усилий понадобилось на это праотцу Яакову, нам поможет истории из жизни Виленского Гаона. Его связывала многолетняя дружба с рабби Яаковом Кранцем (знаменитым Магидом из Дубно). Однажды при встрече, Гаон попросил у Магида сказать ему двар мусар. Ответил  рабби Яаков, что не может поучать столь великого  мудреца, главу поколения! Однако тот продолжал настаивать на своём, и Магид, уступив, сказал: «Если человек не выходит из своего дома и, сидя взаперти, днём и ночью изучает Тору, а затем становится великим мудрецом, — это не фокус. Любой, кто будет поступать так сможет стать Гаоном! Но если человек, прерывая свои занятия, выходит в мир отношений между людьми и , общаясь с ними, тем не менее, остаётся Гаоном — вот это фокус!»(Еврейские мудрецы, стр 236). Хотя рабби Элияу и возразил, что, отнюдь, не собирается показывать фокусы,  но с грустью  признал правоту слов Магида!  Отправляясь в Харан, праотец Яаков уходит в первый галут, и в этом корень всех наших изгнаний, в которых мы, подобно нашим великим праотцам, собирали рассыпанные по миру искры святости, а также черпали силы от их цельных характеров и праведных поступков, чтобы навсегда остаться верными Торе.

В уходе из Беер-Шевы есть ещё один аспект,  который комментирует Раши. Он объясняет, что Яаков лишил город своего величия, своего влияния на окружающих, и своей защиты.

Рав Ицхак Зильберштейн в «Алейну лешабеах», цитируя Раши, приводит рассказ из жизни рабби  Элияу Лупьяна, машгиаха ешивы Кфар хасидим об умении праведника влиять на своё окружение.

Вспоминает один из близких учеников рава, что однажды он сопровождал  его в поездке на поезде из Иерушалаима в Хайфу. По пути он спросил у рава или нужно читать дорожную молитву. Машгиах  ответил  утвердительно и вышел из вагона по нужде. Перед тем, как сделать омовение рук, он подозвал к себе офицера полиции и попросил его собрать всех своих коллег, которые ехали с ними в вагоне. К удивлению ученика собралось много людей, так как в Хайфу возвращались выпускники полицейских курсов, и все они откликнулись на просьбу рава Лупьяна! Он предложил собравшимся ответить Амен на благословение Ашер яцар. Через минуту тишину вагона разорвал дружный многоголосый Амен. А один из полицейских подошёл к раву и сказал, что только от одного такого благословения рава можно стать бааль тшува! Прошло ещё несколько минут, и поезд вдруг очень резко затормозил. Вещи посыпались с полок на упавших пассажиров, а в вагоне началась лёгкая паника. Спустя  некоторое время самые любопытные из спутников рава Лупьяна принесли весть о чудесном спасении пассажиров поезда от катастрофы: машинист в самый последний момент успел остановить состав перед повреждённым участком железной дороги. Не сделай он этого, поезд ушёл бы под откос,  а это — десятки, или даже сотни, человеческих жизней! Люди с благодарностью смотрели на рава Элияу, который организовал этот дружный спасительный Амен! А он, чтобы отвести от себя благодарные взгляды и слова, во всеуслышание на весь вагон сказал, обращаясь к ученику: «Я же говорил, что нужно читать дорожную молитву!»

Follow