Статьи

Сегодня глубина Торы, отраженная в словах мудрецов, приходит к нам и с помощью интернета. И мы используем эту возможность при участии наших авторов, чтобы приблизить к ее вечным ценностям всех желающих познать Истину.

29
Июл

Рав Ицхак Зильберштейн «Алейну лешабеах»: Ваэтханан 5780

Написано в недельной главе «Ваэтханан«: » И умолял я Г-спода в то время, говоря…» («Дварим, 3:23). Раши помогает понять суть этого стиха: Моше-Рабейну предстает перед нами, как величайший мудрец-мыслитель. И это мы видим из того, как и о чем он просит в самый решающий момент своей жизни, выбрав выражение «ваэтханан«- молитву- из глубины души о милости, как о безвозмездном даре. И его веские доводы на то, чтобы быть услышанным — правомерны и убедительны!!! В добавок, Учитель проявляет удивительную твердость и поучительную настойчивость. Твердость проявляется в его желании узнать — получит или нет — он ответ на свою просьбу. (Рабби Элазар сын Азарии говорит: Четыре раза Моше просил Пресвятого ответить, или будет принята его просьба: в случае с цаарат Мирьям; об успешности своей миссии к Паро; о назначении своего преемника; о вхождении в Эрец Исроэль…).

Настойчивость проявляется в том, что он продолжает молиться, даже тогда, когда получает отрицательный ответ: » Тебе никто не воспрепятствует, если простишь меня и отменишь предопределенное Тобою!». Здесь он использует свой последний шанс… и учит нас дорожить каждым мгновением, когда можно изменить предопределенное себе ко  благу!!!

Поучительная история на эту тему со слов участника и очевидца событий, рава Баруха Мадана в книге «Алейну лешабеах»  рава Ицхака Зильберштейна:vksm8382__w470h250q85[1]

«За несколько дней до  Рош а-шана, когда решается судьба на предстоящий год, поздно вечером вышел рав Барух Мадан из здания больницы «Тель а-шомер«, где проведывал несколько близких ему больных. Ко благу ему, неподалеку от больницы, находилась автобусная остановка, где он в 11 часов ночи намеревался присоединиться к пассажирам рейса на Негев…

До автобуса еще было время, но рав Мадан даже не успел сосредоточиться на своих мыслях, потому что услышал, что его кто-то зовет.  Поднял глаза и увидел медсестру из больницы, которая сразу же обратилась к нему с просьбой. Она сказала, что в отделении, где она работает, умирает одинокий старый человек. Нет никого, кто бы мог присутствовать при выходе души из тела!

Рава Баруха не нужно было уговаривать. Понимая важность этой заповеди, тем более накануне Роша-шана, он уже через несколько минут стоял у кровати умирающего. Увидев истощенного старика, рав понял: единственное, что связывает душу его душу с миром — это книжечка псалмов в руках у больного, который беззвучно читал псалмы…

— У тебя есть жена? — спросил рав Борух, не надеясь на ответ…

— Нет… — ответил старик, — к удивлению всех собравшихся у его кровати.

— А дети? — продолжал развивать успех рав Мадан.

-Нет … — и на этот раз ответил больной…

— Может быть, родственники? — спросил рав…

— Есть один близкий, — в первый раз утвердительно ответил старик, — И с Ним я сейчас разговариваю…

Старик показал пальцем на книгу псалмов и добавил: Не мешай мне… Иди по своим делам с миром…

Его состояние вдруг резко стало улучшаться, хотя он уже побывал «одной ногой в могиле». Неожиданно заговорил сильно окрепшим голосом, как бы, обращаясь к самому себе:

— Впрочем, почему сказал, что нет у меня детей?! Есть! Сын единственный… И зовут его Давид… Дорогой мой Давид…

Старик начал говорить и не понятно было — то ли он рассказывает раву Баруху, то ли вспоминает о сыне… который, как бы, находится рядом…

— Давид, мальчик мой, помнишь, как мы послали тебя в хедер? Умница, как ты учился! Равному тебе не было в классе. В свои десять лет ты намного превосходил всех в учебе, и к тебе с вопросами приходили мальчики постарше. Рабаним восторженно говорили о твоей перспективе стать мудрецом Торы, а твоя матушка, пыталась напомнить, что ты еще молод для такой серьезной учебы, и советовала отвлечься на время от книг и пойти поиграть с ребятами. Однако, ты оставался непреклонен в своем выборе учиться. Это было счастливое время… вплоть до того рокового дня, когда позвонил семейный врач и попросил маму срочно прийти в купат холим… Оттуда она пришла заплаканная и, сквозь слезы, сообщила тебе, что вынуждена уехать в Америку, чтобы пройти там серьезный курс лечения…  Мама просила молится за неё, и еще самоотверженнее учиться, чтобы она выздоровела… Мы остались с тобой в Израиле и считали с надеждой каждый прожитый день. Через месяц зазвонил телефон. Звонила мама. От американских врачей я знал, что им не удалось справиться с её болезнью. Ты взял телефонную трубку и сказал совсем, как взрослый:

«Мама, хочу открыть тебе секрет… Только ты даешь мне силы учиться. Ты заботишься обо мне, как ангел. С такой заботой и любовью готовишь мне кушать и кормишь, что у меня появляются силы и желание учиться еще больше и серьезнее. Мама, без тебя мне очень трудно и жить, и учиться. Обещай мне, что приедешь домой через месяц!»

Мама согласилась, а ты учился, как никогда раньше…

Прошел ровно месяц после телефонного разговора. Мой мальчик возвратился из хедера с большой надеждой, что мама возвратится домой именно сегодня, как и обещала… И она возвратилась…  в автомобиле хевра кадиша!

Из всех хоронивших твою маму, ты был единственный, кто не поверил, что её больше нет. И все твердил упрямо: «Она ведь мне обещала, что вернется!»

С её похорон тебя, мой Давид, словно подменили. Ты стал другим — безразличным, замкнутым и чужим. Учеба и заповеди, которыми ты так дорожил, тебя больше не интересовали. И чем больше я злился, уговаривал тебя вернуться к учебе и исполнению заповедей, наказывал, — тем больше ты противился и отчуждался. Пришел страшный день… и я нашел тебя в компании подростков, которые сбросили с себя ярмо Торы и заповедей. Я не сдержался и избил тебя. Ты обещал с ними больше не общаться. Но вскоре опять нарушил свое обещание. Я бросил тебе в лицо страшное: «Обманщик! Ты обещал мне сделать тшуву«.

В ответ ты посмотрел на меня своими умными глазами, наполненными слезами и с горечью тихо сказал: «Нельзя быть обманщиком? Но ведь и мама обманула меня… Обещала вернуться, и не вернулась!»

Я понял, что сын-злодей есть у меня…»

Эти слова вдруг не понравились умирающему старику. Он собрался с последними силами и крикнул:

-Нет,-  святой сын есть у меня… Я во всем виноват! Не сумел достучаться до сердца моего мальчика-сироты… не сумел понять его, дать ему любовь и внимание, заменить мать!

Вдруг он ни с того ни с сего начал напевать из Геморы законы имущественных тяжб каким-то удивительным особым напевом. Возможно, много-много лет тому назад он напевал их своему маленькому любимому Давиду. Это продолжалось какое-то мгновение… а потом старик вновь возвратился к своим воспоминаниям

— Я этими руками уничтожил тебя, мой мальчик! Я должен попросить у тебя прощение. Прямо сейчас. Больной слезно начал умолять рава Мадана помочь ему дозвониться сыну в Америку. На часах было три минуты до двенадцати…

Однако телефон сына был занят.

Потому что в это время в Америке  Давид-еврей, который жил нееврейской жизнью со своей женой-нееврейкой, родившей его отцу пятерых внуков-неевреев, преуспевающий делец, богатый, как Корах, разговаривал с агентом по продаже драгоценных камней, торгуясь о цене за драгоценный камень, выбранный жене в подарок ко дню рождения. Агент упирался… и они торговались… и торговались…

А в это время его умирающий отец безуспешно набирал номера всех его телефонов, чтобы сказать ему прощальное «Прости…»- Но так и не дозвонился… Душа его покинула тело, и он не успел прочитать видуй и сказать «Шма, Исроэль…»

Рав Барух подобрал выпавшую из рук покойного трубку телефона и набрал номер его сына. И, (о чудо!) номер оказался свободным. Раву Медану ответили и предложили позвонить завтра. И прежде, чем на другом конце прервали разговор , он крикнул: » Я говорю с Давидом Гласом?! Это звонят из Израиля. Сейчас в больнице «Тель а-шомер» умер ваш отец… Вы прилетите его хоронить? Похороны через 24 часа!»

Давид успел. Он прилетел из Америки за несколько часов до похорон. Сразу поехал в больницу. Рав Барух Медан все еще находился там. Он буквально засыпал рава вопросами: «Папа учил Гемору перед смертью?  Читал теилим? Он прочитал видуй? Сказал «Шма» прежде, чем умереть? Из его уст вдруг вырвался напев законов об имущественных тяжбах также, как спел отец перед смертью.

Рав  с грустью отрицательно повертел головою и добавил: «Он тщетно пытался дозвониться сыну, чтобы попросить у него прощения и признаться ему в любви. Всевышний дал шанс старику… И подготовил условия, чтобы слова отца наконец-то за столько лет растопили  окаменелое сердце его единственного, всегда любимого сына! Но, шанс, увы использован не был…»

P.S. На этом прерывает рассказ рав Зильберштейн. Нам  с вами придется домысливать, что стало с Давидом. Очень хочется верить, что смерть отца, простившего его, взявшего на себя вину за его отход от Торы, заставит сына задуматься над тем, как он жил все годы после смерти матери. И Тора, которая наполняла все первые десять лет его жизни, перевесит материальный успех, определяющий его нееврейскую жизнь. И тогда он вернется… и сделает все, что может сделать любящий сын для поднятия душ своих дорогих родителей!

И к нашим размышлениям добавим вывод рава Зильберштейна, особенно актуальный накануне месяца Элуль, когда Милосердный доступен для общения легче других месяцев года.

Говорит рав, что Наш Любящий Отец на проводе. Он хочет сказать непутевым детям о Своей вечной к ним любви. Нужно только не завертеться в круговороте материальности и использовать свой шанс, «не занимая телефон» услышать это, чтобы укрепиться в учебе и служении, которые приведут в мир долгожданное Спасение!..

 


Оставить Комментарий