Статьи

Написано в главе «Ницавим«: Ибо эта заповедь, которую я заповедую тебе сегодня, не сокрыта она от тебя, и не далека она.  Не на небе она, чтобы сказать: Кто взойдет для нас на небо и возьмет ее нам, и даст нам услышать ее, чтобы мы ее исполнили?  И не за морем она, чтобы сказать: Кто пойдет для нас за море и возьмет ее нам, и даст нам услышать ее, чтобы мы ее исполнили?  Но близко к тебе это слово очень, чтобы устами твоими и сердцем твоим исполнять его» (Дварим,30:11-14)

Мидраш разъясняет эти стихи: » Моше-рабейну учит евреев, как надо раскаиваться и возвращаться к  Б-гу через изучение Торы.

«Тора, которую я завещаю вам, не есть нечто недоступное, — внушал он. — Не притворяйтесь, что вам ее не понять, ибо я снабдил вас Устным Пояснением к Письменной Торе».

В дом учения входит глупец. Увидев, с каким усердием учатся другие евреи, он спрашивает: «Как можно стать знатоком Торы?» Ему отвечают: «Изучив Алеф-бейт, переходят к Пятикнижию, затем к пророкам и, наконец, к Мишне и Гемаре«.

Глупец думает: «Как же мне все это усвоить?» И сдается, даже не начав учебу.

Мудрый человек думает иначе.

«Выучу немного Торы сегодня, еще чуток завтра, и так, понемногу, буду учить каждый день, пока не усвою ее полностью».

Далее Моше сказал евреям: «Тора более не пребывает на Небесах — я принес ее на землю и открыл вам. Поэтому не говорите: «Вот если бы у нас был другой Моше, который принес бы Тору с Небес и растолковал ее нам, мы бы учили ее». (Даже если бы Тора все еще пребывала на Небесах и вам пришлось бы напрячь все силы, чтобы получить ее, вы все равно были бы обязаны сделать это).

Тора находится не за морями, и нельзя оправдать себя: «Если бы кто-то мог отправиться в дальние края и привезти нам пояснения к Торе, мы бы учили ее». (Но даже если бы Тора была на другом берегу океана, вы должны были бы отправиться туда и изучать ее.)

Мудрецы наставляли нас, что еврей должен отправиться в центр по изучению Торы, если не может достичь должного уровня изучения в месте своего проживания: «Следуй в место, где изучают Тору, и не говори, что она (Тора) последует за тобой» (Авот, 4:14).

Бесспорно, что учить Тору нелегко, также, как и нелегко добиться в учебе значительных успехов. Но труднее всего, поверить, что в учебе Торы — и есть жизненный смысл, в поисках которого, еврей может потратить свои многие-многие годы жизни.

Наш учитель, рав Ицхак Зильбер (זצל) помогал нам эту веру обрести на примерах своей героической жизни! И эти примеры и сегодня, когда его нет с нами, — актуальны и действенны:

«Я не знаю другого отца, которому сын был бы столь обязан знаниями, как я — моему отцу, благословенна его память. Это отец учил меня ”алеф-бейт” (еврейскому алфавиту), дал мне знание Танаха (Пятикнижия, Пророков, Писаний), учил со мной ”Шулхан арух” (свод еврейских законов), Мишну, Гемару (составные части Талмуда). Отец всегда брал меня с собой в синагогу. В шесть лет я уже знал назубок все молитвы и молился наизусть…»

«Лет восемнадцать назад я пришел к раву Зильберу сказать, что у меня родился сын. Я попросил рава быть сандаком (сандак — человек, который держит младенца на коленях при совершении обрезания) у нас на брит-миле.

Рав спросил, какой трактат Талмуда я сейчас изучаю. Я сказал — ”Псахим”. Он моментально прочел мне коротенькую лекцию по вопросу ”тикун а-мидот” (исправления качеств человека; этот вопрос рассматривается в “Псахим”), а именно — гордыни и гневливости.

Потом рав рассказал мне, как он сам изучал трактат “Псахим”. Он работал тогда учителем в деревне и жил в одной комнате с сыновьями хозяев. Молиться, надевать тфилин и учиться каждый день на рассвете бегал в лес — за несколько километров от села.

Приближался Песах. По еврейскому обычаю ”бехор” (первенец) в день перед Песах либо постится, либо устраивает «сиюм масехет«, праздничную трапезу в честь завершения трактата Талмуда. Рав Ицхак — единственный сын у своих родителей. Он решил закончить трактат. С собой у него был ”Псахим”, и он занимался им до праздника, а перед праздником устроил ”сиюм масехет”, в соответствии с «минаг Исраэль”, обычаем евреев.

Звучит просто. Но только для тою, кто не знает, какая это большая работа — изучить ”Псахим”.

Существует выбор: поститься или закончить масехет. По обычаю предпочтительнее сделать ”сиюм”, а не поститься — чтобы сберечь силы для ночного пасхального Седера.

В России во все времена, и в особенности в те, о которых идет речь, положение евреев вполне описывалось пословицей ”не до жиру, быть бы живу”. И в такое время рав Ицхак спокойно обдумывает вопрос, делает выбор и заканчивает масехет, занимаясь по ночам, при лунном свете. Как будто окружающее его совершенно не касается…»

(Из рассказа рава Игаля Полищука)

КАК Я УЧИЛ ТОРУ

«Советские школы за нехваткой помещения работали в две смены. Откиньте полтора часа на дорогу (это в одну сторону!) и скажите, когда было учиться? Я с трудом выкраивал полторы-две минуты. Полчаса были несметным богатством.

Я учил Тору на переменах. Многое из того, что я помню, я выучил во время школьных перемен.

Времени у меня всегда было в обрез, всю жизнь. Я считал его по минутам. Посетить могилы отца и матери — целая задача. Такси дорого — за всю мою жизнь в Казани я пользовался им всего дважды, второй раз — в дни отъезда в Израиль. Вообще если говорить об “уровне жизни”, то свои первые часы я купил в тридцать два года, с большим трудом, а они мне были позарез нужны. Помню, в юности у меня с отцом было одно пальто на двоих, и моя старшая дочь говорит, что и она и мать носили одно пальто по очереди. Так что с такси все понятно. Трамваем с работы до кладбища — сорок минут, от автобусной остановки до могил — еще примерно столько же. А перерыв у меня — три часа. Получается, только дошел — надо тут же возвращаться. Помолиться на кладбище не остается ни минуты. Я несколько раз пробовал — не успеть. Так я пока шел к могиле, говорил несколько слов молитвы, возвращался — тоже несколько слов…

Мы понятия не имеем, что значит час или даже десять минут, посвященные изучению Торы. Сказано в мишне ”Пеа” (1:1): ”Элу дварим…” — ”Вот то, у чего нет установленной меры: недожин краев поля, приношение первых плодов, дары приходящих в Храм, благотворительность и изучение Торы”. Эту заповедь человек выполняет как может, без предписанной нормы.

Виленский гаон говорит, что каждое слово, произнесенное при изучении Торы (и сам ее текст, и то, что о нем говорится), — это отдельная мицва, выполненная заповедь. Подсчитано, что в минуту человек произносит сто двадцать ־ сто пятьдесят слов. Если учить Тору хотя бы десять минут, сколько это мицвот получится?!»

ЛАГЕРНЫЙ НОТ

Знаете, что такое НОТ? Научная организация труда. Хоть я и не специалист в этой области, однажды пришлось заняться и этим.

Воду я таскал ведрами из проруби на реке Казанке. Как справедливо заметил Лукацкий, работы было минимум на пятерых. Но я старался справиться один, потому что мне это было выгодно. Я ни от кого не зависел и был доволен, что успевал до захода солнца в пятницу натаскать воды, чтобы хватило до полудня в субботу. Оставалось еще от полудня до исхода субботы. Помогали заключенные, за три-пять рублей, пайку хлеба…

Сказано у Рамбама (Законы об изучении Торы, гл. 1 п. 8): ”Коль иш ми-Исраэль…” — ”Каждый еврей обязан учить Тору… беден он или богат, здоров или болен, молод или стар; даже бедняк, который просит по домам и обременен семьей, должен найти время учить Тору днем и ночью”. И до какой поры? Сказано: все дни твоей жизни.

Великие мудрецы, чьи имена упоминаются в Талмуде, зарабатывали на жизнь нелегким трудом: и воду носили, и дрова рубили, но всегда занимались Торой.

Я искал время для занятий. Но как его найти, если я ношу воду с половины шестого утра до половины восьмого вечера и прихожу в барак совсем без сил?

Нормальным шагом ”рейс” с ведрами от реки до лагеря занимал час. Я попробовал передвигаться беглым шагом — вместо часа получилось сорок пять минут. Я стал работать бегом. Сорок пять минут нес ведра с водой от реки к лагерю, на пятнадцать минут забегал в барак за занавеску, где спрятаны Танах и мишнает, — и опять бегом к реке.

Говорят, чередовать физический труд с умственным очень полезно. Я и чередовал.

Работал я примерно четырнадцать часов — значит, учился часа три, три с половиной. Три с половиной часа — да мне и сегодня трудно выкроить столько для учебы! Так я выучил наизусть мишнает ”Рош-а-Шана”, ”Юма” и другие, хоть сейчас в любом месте откройте — скажу… Это осталось от лагеря. И еще я разобрал в лагере трактат ”Киним” (его мне тоже принес Вишнев). На воле я его учил I не понимал, а здесь — понял.

Камера освещалась слабой сорокаваттной лампочкой. Было, правда, еще и окно, но оно так обрастало льдом, что практически не пропускало света. Почти не проникал свет и через занавеску, за которой я прятался.

Долго я мучился, пока в конце концов не приобрел способность читать в темноте. Она у меня по сей день сохранилась — иногда я демонстрирую ее своим слушателям: выключаю свет, накрываюсь с головой талитом — и читаю…»

В Ташкенте, куда раву удалось сбежать от КГБ, он со временем устроился на работу, где смог организовать учебу Торы:

«Торопясь начать работу, не надевал маску и перчатки, что укреплению здоровья, конечно, не способствовало. Мне хотелось побольше сделать, чтобы урвать еще и время для учебы.

О какой учебе я говорю?

А мы там в цехе не просто работали, мы там жили. Я предложил моим товарищам потихоньку съедать наши бутерброды на час раньше обеденного перерыва, не отрываясь от работы, чтобы потом, когда наше нееврейское начальство уйдет на обед домой или в столовую, с часу до двух дня, а в пятницу — чуть пораньше —  учить мишнает. Так мы и сделали.

«Беда с равом Ицхаком: он никогда ничего ”не знает”. Спросишь его о каком-то законе, а он говорит: ”Надо посмотреть в книгу”. Он четко знает, какой ”сефер” (книгу) взять и в каком месте открыть. Если он открыл, то это будет точно нужное место, вперед или назад не более чем на одну страничку, и он точно знает  —    внизу слева или вверху справа… Но он — ”ничего не знает”!»

Из рассказа Владимира Кругляка

Сидели и занимались группой в пятнадцать-семнадцать человек. Помню, в пятницу кто-то заметил: никогда не имел я такого удовольствия — накануне субботы учиться (люди, соблюдающие субботу, знают: в это время дома всегда стоит дым коромыслом — идет бурная подготовка). В субботу мы приходили в цех, но не работали…»

Свидетелем, как учился рав Ицхак и его сын Бенцион стал рав Хаим Шмулевич, глава Иерусалимской ешивы «Мир»:

«Утром в воскресенье отец и сын пришли к нам в ешиву. Пошли к раву Хаиму Шмулевичу, благословенна память праведника. Рав Хаим выслушал их рассказ и спросил сына:

—    Что ты учил там, тайком, в России?

Ответил отец:

—    Гемойры учил, фун товл цум товл (от корки до корки).

А сын начал перечислять: Бава Кама, Бава Мециа, Бава Батра, Хулин, Ктубот, Кидушин, Гитин, Санедрин…

Рав Хаим разрыдался: если тайком, в подполье, можно столько выучить — что спросят с нас, живущих на свободе? (А рав Ицхак и Бенцион, как потом узналось, думали, что рав Шмулевич плачет оттого, что знания Бенциона так убоги…)

Рав Ицхак старался «заразить» всех, особенно молодых, свойей любовью к учебе Торы:

Недостающего для миньяна в Мерказ клита приходилось искать, как в Ташкенте. Собирал Моше — он лучше знал обстановку. Он притаскивал ребят лет тринадцати-четырнадцати из соседних нерелигиозных домов.

Я решил обмануть их. В каком смысле — ”обмануть”? Сказано, что каждое слово Торы действует на человека, оставляет след в его душе. Когда мы кончали молитву, я говорил:

־   Я задержу вас не больше, чем на полторы минуты. Если окажется, что на две, ־ плачу штраф.

Я открывал Тору, недельную главу, и прочитывал два-три стиха. И это стало для них привычным.

Прошло лет пятнадцать. Встречают меня на улице какие-то люди, здороваются. Я спрашиваю:

—    Откуда вы меня знаете?

Они отвечают:

—    Забыл? Ты читал нам из Торы.

Смотрю, кое-кто уже в кипе, а кто-то и в ешиве учится. Говорят: ”Началом были твои псуким (пасук — стих)”. Эти полторы минуты…