Статьи

Сегодня глубина Торы, отраженная в словах мудрецов, приходит к нам и с помощью интернета. И мы используем эту возможность при участии наших авторов, чтобы приблизить к ее вечным ценностям всех желающих познать Истину.

20
Фев

Рав Ицхак Зильбер и недельная глава Торы:Трума 5781

Рав Йосеф Скляр

Написано в главе «Трума«: «И изрек Г-сподь Моше, говоря: «Скажи  сынам Исраэля, и пусть возьмут они Мне возношение, — от всякого мужа, кого подвигнет сердце его, возьмите возношение Мне» (Шмот, 25:1-2). Учит рабби Яаков бен Ицхак Ашкенази из Янова:

«Царь Шломо говорит в Мишлей (8:10): «Примите учение мое, а не серебро». Он имеет в виду, что человек должен трудиться, чтобы принимать наставления Торы, а не для того, чтобы копить деньги. Ведь Торой можно приобрести и этот, и тот свет, а с деньгами нередко приходят заботы и даже беда! Поэтому он говорит: «Примите учение мое с радостью, а не с ленью». Ведь если человек выполняет заповедь, но делает это без добрых намерений и радости, его исполнение заповеди ничего не стоит. И пожертвование тоже надо делать по доброму намерению. Ведь найдется немало людей, которые дают пожертвование  только когда их принуждают, и делают это не ради Небес. Поэтому в стихе сказано: «Пусть возьмут приношение для Меня» — во имя Небес, а не по принуждению и не ради бахвальства. Еще одно объяснение: если кто-то дает пожертвование, пусть никто об этом не знает, только он сам и Б-г!

И вот еще один смысл нашего стиха: будто Всевышний говорит: «Когда ты даёшь деньги бедным, ты словно берешь Меня к себе. Ведь если бедняк стоит возле тебя, то и Я тоже стою возле тебя», — как сказано в Теилим, (119:31): «Потому что справа от бедного стоит Он, то есть Б-г стоит по правую руку от бедняка. А почему об этом говорится рядом с рассказом о даровании Торы у горы Синай? Чтобы намекнуть: «Всевышний пребывает там, где занимаются Торой и дают пожертвования» 

С чего начинается исполнение заповеди «жертвовать на благотворительность»? Учим из этого же стиха, где написано, что исполнению заповеди предшествует желание пожертвовать, рожденное в сердце у человека. То есть нужно, чтобы сердце само подсказало  человеку сделать пожертвование…

Тодот Ицхак объясняет почему размер пожертвования Тора ставит в зависимость от сердца, а не от других органов тела? Потому, что  сердце питает все члены, но само не получает пищи. Ведь есть члены, дающие пищу другим органам, которые также берут себе, а есть такие, которые только берут, н не отдают, и такие, которые не берут и не отдают. А сердце дает пищу всему телу, но само не берет. Так и тот, кто дает пожертвование — удостоится вечно давать, но не будет нуждаться в том, чтобы давали ему!»

Великой Истине жизни еврея «Всевышний пребывает там, где занимаются Торой и дают пожертвования» учит рав Ицхак Зильбер (זצל) своим личным примером: 

«Лет восемнадцать назад я пришел к раву Зильберу сказать, что у меня родился сын. Я попросил раба быть сандаком (сандак — человек, который держит младенца на коленях при совершении обрезания) у нас на брит-миле.

Рав спросил, какой трактат Талмуда я сейчас изучаю. Я сказал — ”Псахим”. Он моментально прочел мне коротенькую лекцию по вопросу ”тикун а-мидот” (исправления качеств человека; этот вопрос рассматривается в “Псахим”), а именно — гордыни и гневливости.

Потом рав рассказал мне, как он сам изучал трактат “Псахим”. Он работал тогда учителем в деревне и жил в одной комнате с сыновьями хозяев. Молиться, надевать тфилин и учиться каждый день на рассвете бегал в лес — за несколько километров от села.

Приближался Песах. По еврейскому обычаю ”бехор” (первенец) в день перед Песах либо постится, либо устраивает «сиюм масехет», праздничную трапезу в честь завершения трактата Талмуда. Рав Ицхак — единственный сын у своих родителей. Он решил закончить трактат. С собой у него был ”Псахим”, и он занимался им до праздника, а перед праздником устроил ”сиюм масехет”, в соответствии с «минъаг Исраэль”, обычаем евреев.

Звучит просто. Но только для тою, кто не знает, какая это большая работа — изучить ”Псахим”.

Существует выбор: поститься или закончить масехет. По обычаю предпочтительнее сделать ”сиюм”, а не поститься — чтобы сберечь силы для ночного пасхального Седера.

В России во все времена, и в особенности в те, о которых идет речь, положение евреев вполне описывалось пословицей ”не до жиру, быть бы живу”. И в такое время рав Ицхак спокойно обдумывает вопрос, делает выбор и заканчивает масехет, занимаясь по ночам, при лунном свете. Как будто окружающее его совершенно не касается.

Из рассказа рава Игаля Полищука, руководителя русского отделения иерусалимской ещивы ”а-Ран»

КАК Я УЧИЛ ТОРУ

Советские школы за нехваткой помещения работали в две смены. Откиньте полтора часа на дорогу (это в одну сторону!) и скажите, когда было учиться? Я с трудом выкраивал полторы-две минуты. Полчаса были несметным богатством.

Я учил Тору на переменах. Многое из того, что я помню, я выучил во время школьных перемен.

Времени у меня всегда было в обрез, всю жизнь. Я считал его по минутам. Посетить могилы отца и матери — целая задача. Такси дорого — за всю мою жизнь в Казани я пользовался им всего дважды, второй раз — в дни отъезда в Израиль. Вообще если говорить об “уровне жизни”, то свои первые часы я купил в тридцать два года, с большим трудом, а они мне были позарез нужны. Помню, в юности у меня с отцом было одно пальто на двоих, и моя старшая дочь говорит, что и она и мать носили одно пальто по очереди. Так что с такси все понятно. Трамваем с работы до кладбища — сорок минут, от автобусной остановки до могил — еще примерно столько же. А перерыв у меня — три часа. Получается, только дошел — надо тут же возвращаться. Помолиться на кладбище не остается ни минуты. Я несколько раз пробовал — не успеть. Так я пока шел к могиле, говорил несколько слов молитвы, возвращался — тоже несколько слов…

Мы понятия не имеем, что значит час или даже десять минут, посвященные изучению Торы. Сказано в мишне ”Пеа” (1:1): ”Элу дварим…” — ”Вот то, у чего нет установленной меры: недожин краев поля, приношение первых плодов, дары приходящих в Храм, благотворительность и изучение Торы”. Эту заповедь человек выполняет как может, без предписанной нормы.

Виленский гаон говорит, что каждое слово, произнесенное при изучении Торы (и сам ее текст, и то, что о нем говорится), — это отдельная мицва, выполненная заповедь. Подсчитано, что в минуту человек произносит сто двадцать ־ сто пятьдесят слов. Если учить Тору хотя бы десять минут, сколько это мицвот получится?!»

ЛАГЕРНЫЙ НОТ

Знаете, что такое НОТ? Научная организация труда. Хоть я и не специалист в этой области, однажды пришлось заняться и этим.

Воду я таскал ведрами из проруби на реке Казанке. Как справедливо заметил Лукацкий, работы было минимум на пятерых. Но я старался справиться один, потому что мне это было выгодно. Я ни от кого не зависел и был доволен, что успевал до захода солнца в пятницу натаскать воды, чтобы хватило до полудня в субботу. Оставалось еще от полудня до исхода субботы. Помогали заключенные, за три-пять рублей, пайку хлеба…

Сказано у Рамбама (Законы об изучении Торы, гл. 1 п. 8): ”Коль иш ве-иш ми-Исраэль…” — ”Каждый еврей обязан учить Тору… беден он или богат, здоров или болен, молод или стар; даже бедняк, который просит по домам и обременен семьей, должен найти время учить Тору днем и ночью”. И до какой поры? Сказано: все дни твоей жизни.

Великие мудрецы, чьи имена упоминаются в Талмуде, зарабатывали на жизнь нелегким трудом: и воду носили, и дрова рубили, но всегда занимались Торой.

Я искал время для занятий. Но как его найти, если я ношу воду с половины шестого утра до половины восьмого вечера и прихожу в барак совсем без сил?

Нормальным шагом ”рейс” с ведрами от реки до лагеря занимал час. Я попробовал передвигаться беглым шагом — вместо часа получилось сорок пять минут. Я стал работать бегом. Сорок пять минут нес ведра с водой от реки к лагерю, на пятнадцать минут забегал в барак за занавеску, где спрятаны Танах и мишнает, — и опять бегом к реке.

Говорят, чередовать физический труд с умственным очень полезно. Я и чередовал.

Работал я примерно четырнадцать часов — значит, учился часа три, три с половиной. Три с половиной часа — да мне и сегодня трудно выкроить столько для учебы! Так я выучил наизусть мишнаетРош-а-Шана”, ”Юма” и другие, хоть сейчас в любом месте откройте — скажу… Это осталось от лагеря. И еще я разобрал в лагере трактат ”Киним” (его мне тоже принес Вишнев). На воле я его учил I не понимал, а здесь — понял.

Камера освещалась слабой сорокаватной лампочкой. Было, правда, еще и окно, но оно так обрастало льдом, что практически не пропускало света. Почти не проникал свет и через занавеску, за которой я прятался.

Долго я мучился, пока в конце концов не приобрел способность читать в темноте. Она у меня по сей день сохранилась — иногда я демонстрирую ее своим слушателям: выключаю свет, накрываюсь с головой талитом — и читаю…»

«… Есть у меня еще один постоянный урок, субботний. По мидрашу. Между послеполуденной и вечерней молитвой на исходе субботы происходит третья субботняя трапеза. На эту трапезу в синагогах обычно накрывают стол Вот во время третьей трапезы я и даю урок.

Впервые начал я это делать в сорок первом году. И продолжаю до сих пор, каждую субботу (около года, правда, пропустил — когда лежал в больнице). Почти шестьдесят лет…»

КОРЗИНКА

У каждого бывают в жизни разные ситуации. Однажды было очень плохо. Не могу все рассказывать… Нам страшно нужны были деньги, чтобы купить квартиру, и мы уже дали объявление о сдаче нашей квартиры. Мы с женой очень стеснялись и никому об этом не говорили.

Вдруг приходит ко мне домой рав Ицхак и сам предлагает свою помощь: «Вам нужны деньги? У меня есть квартирант!»

Не знаю, откуда он узнал, как он догадался, что это наше объявление?

На следующее утро я был в синагоге, он пришел туда с какой-то корзинкой и ждал, когда я закончу молиться… Подходит и говорит:

— Я пойду с вами…

Приходим к нам домой, он протягивает мне эту кошелку, открываю, — а она полна денег!

Рав Ицхак!?

— Только моей жене не рассказывайте…

Как он узнал? И столько денег! Он любил делать людям добро и помогать. Обрадовать, принести человеку радостные новости. Специально ловил такие моменты, чтобы поддержать».

Рассказывает Йосеф Кобелев

УЧИТЬСЯ!

Последние месяцы перед кончиной Рава я дежурил у него. Эти месяцы сыграли очень важную роль в моей жизни. Благодаря общению с ним и его благословению вся моя жизнь перевернулась: я и женился, и ушел учиться на целый день. Он хотел, чтобы я не просто сидел у него, а каждую минуту, все время учился. Однажды к нему пришли, а я в это время на кухне готовил ему еду — яичницу.

Вдруг я услышал голос рава Ицхака из салона:

— А что вы там делаете?

— Готовлю завтрак.

— Нет, идите учиться, вы должны все время учиться!

— Но вам же надо покушать.

— Пока вы не начнете учиться, я не начну кушать!

Мне пришлось сесть рядом с ним, и пока он ел, я учился. Он хотел меня воспитать, чтобы я ни на секунду не отвлекался, не бросал учиться… Как-то раз он подозвал меня, взял за руку и спросил: — Вы чувствуете, как вы очистились?..

Рассказывает Хаим Шаул

ЕВРЕЙ

Надо было оперировать одного горского еврея, у которого был инфаркт. Ему срочно требовалась операция, и на нее нужна была большая сумма денег. Кто-то его отправил сюда, в Израиль, на лечение, — и им занимался рав Фишер, чтобы были самые лучшие хирурги. В итоге: надо делать операцию на сердце частным образом и много платить, а медицинской страховки у него не было…

Шла молитва у Рава дома. Он молился Шмона Эсре. Вдруг звонят из больницы. Звонка ждали. Что делать? Тот, кто не молился, поднял трубку. Требуют рава Зильбера к телефону:

— Это очень-очень срочно! Пикуах нефеш!

Рав прерывает молитву, берет трубку и говорит:

— Делайте моментально, я за все отвечаю!

И продолжает молиться. После молитвы его спросили:

— А как же деньги?

— Какие деньги? Пока будешь думать про деньги, тот может умереть. Первым делом надо человека спасать!

Потом он ежемесячно платил — года два или даже больше. Многие цдаку приносили на это. Я даже точно не знаю, сколько денег там было собрано, но сумма была огромная.

Рав не был миллионером, — он был Евреем. И у него был большой битахон, у него был такой дух, смелость: человек должен мир перевернуть, а уж спасать человека — в первую очередь.

Люди о своих близких начинают задумываться, когда речь идет о больших деньгах, а он этого человека видел, может быть, всего один раз. Если бы все люди для своих детей делали столько, как он для посторонних…»

Рассказывает р. Йеуда Гордон

БОЛЬНО

«Как-то он послал меня в Афулу. Женщина выходила замуж без гета, должна была быть хупа, а гета не было. Рав Ицхак нашел ее мужа в Афуле, дал мне денег на такси, и я поехал, взяв с собой свидетелей. Встретился с ним на автобусной станции Афулы, а этот бывший муж запросил пять тысяч за гет! Тогда это были большие деньги.

Я позвонил раву Ицхаку. Он сказал:

— Так дай!

— Как? Чем? У меня минус в банке.

— Дай ему чек. Я тебе отдам. Приедешь обратно, я тебе отдам.

Как он мне отдал? Откуда рав Ицхак взял деньги? Он взял себе в ешиве, где он преподавал, три или четыре месячных зарплаты вперед.

А денег у него самого никогда не было.

За каждого еврея ему было больно. Он относился к другому, кого он совершенно не знал, лучше, чем родители — отец и мать — относятся к своим детям.

Все отдавал, всего себя отдавал, а уж про деньги нечего говорить…»

Рассказывает Хава Куперман

ДЕНЬГИ

Папа знал, что деньги нужны, и по отношению к себе папа был достаточно экономным, но по отношению к другим — щедрым. Деньги для папы были инструментом, а не целью. Мама даже говорила иногда, что если она не будет жить, то папа один не сможет выжить, так как не умеет сохранять деньги, — он все сразу раздаст.

Но работники банка рассказывали, что он все помнил, знал, сколько он потратил, сколько у него на счету.

Он не был аскетом. Умел получать полное удовольствие от жизни. Например, мог купить себе мороженое, клубнику — то, что ему нравилось, и то, что он считал нужным для поднятия настроения и здоровья. Но если чего-то не было, — папе совсем это не мешало. Например, после женитьбы мама высказала какую-то просьбу, не помню точно…

Папа сказал:

— Есть хлеб, есть картошка, — грех говорить, что чего-то не хватает.

То есть папа относился очень легко, если чего-то не было, и умел радоваться тому, что есть.

Папа мог быть актером, и, если это нужно, был достаточно хитрым. Мог играть роль простодушного старичка, человека, который витает в облаках. Его характер его не порабощал, — он им пользовался.

Психологическая трудность у папы была намного сложнее — если кто-то его не понял, был обижен… Он был так воспитан: для него быть с кем-нибудь в плохих отношениях было просто ужасно!

Он терпеть не мог принципиальных людей, — это была для него одна из самых сложных вещей. Есть люди, которые говорят: «Я — туда не пойду, я — этого делать не буду принципиально!» Папа так никогда не говорил. Он не любил людей с принципами, и с ними ему было очень тяжело.

У него была Тора, и всё. Как Тора считает в каждом случае? Как в этом случае правильно себя вести? У него был свой характер, и он воспитывал себя, старался переступить через свой характер. Он ставил его в определенные рамки и в трудных случаях старался его преодолевать.

Известно, что он терпеть не мог занимать деньги. Ему было неописуемо трудно — быть должником, но он старался переступить через это.

Когда мой дедушка болел, денег тогда вообще не было, нужно было ехать то к одному врачу, то к другому… Денег, чтобы отвезти дедушку на машине к врачу, не было, и когда через некоторое время дедушка умер, папа всю жизнь ощущал, что если бы он одолжил у кого-то денег, он, возможно, мог бы спасти своего отца… Это вероятность была очень-очень маленькой, но, тем не менее, папа себя корил.

Чем старше становился папа, тем чаще он старался перебороть себя, старался одалживать деньги. Нам он говорил:

— Вот я пойду к такому-то человеку в дом, постучу и одолжу у него!

Рассказывает Яков Цацкес

ОТВЕТСТВЕННЫЙ

Один раз рав Ицхак прибегает к нам в двенадцать ночи, довольно бесцеремонно стучится и сходу:

— Мне надо срочно, чтобы ты одолжил две тысячи шекелей!

— А что это вам ночью понадобились деньги? Кому? Этому?

— Да.

— Я не одолжу, — говорю.

— Почему? Раз человек просит, надо ему одолжить. Надо помогать! Я ответственный!

Реб Ицхак, потому что вы — ответственный, тем более я не одолжу!

— Почему?

— Потому что он хочет купить магнитофон с четырьмя головками! Он у меня был сегодня и все объяснил. Я даже не знаю, что это такое. Вы знаете, что это такое?

— Нет.

— И я не знаю. Вот приходил к вам человек дня три тому назад, вы ему хотели одолжить сто шекелей, потому что ему нечего было кушать. Я не стал с вами спорить, хотя и были у меня сомнения… А здесь что? Зачем мы должны давать ему на вещи? Я знаю, вы хотите всему миру помочь, но в данном случае нет никакого резона…

Рав Ицхак подумал и говорит:

— Знаешь, может быть, ты и прав. В самом деле, почему мы должны давать ему на вещи… Что это за магнитофон такой вообще?

Мне кажется, иногда его доброта граничила с наивностью. Он всем-всем хотел помочь. Можно говорить об этом день и ночь.

Рассказывает Йеуда Аврех

ЕСТЬ!

Как-то к нему пришли настоящие жулики. Рава Зильбера было нетрудно обмануть — он очень боялся принять честного человека за жулика и отказать ему. Он считал, что пусть лучше его десять раз обманут и он десять раз даст деньги недостойным людям, лишь бы в тот раз, когда придет настоящий бедный, не отказать ему в помощи.

Так эти жулики разыграли спектакль, плакали, как им плохо, и вытащили из него все деньги. А рав Зильбер их одолжил у своего соседа Людмира. Чтобы отдать эти деньги, Рав послал меня к другому своему ученику занять денег.

Я принес ему тысячу долларов, и как раз в этот момент к нему пришел просить деньги еще один человек. Не знаю, был он жулик или нет.

Рав не дал мне слушать, о чем они говорили с этим человеком. Потом он пошел вроде бы спокойно кушать, но я видел, что он нервничает…

Вдруг он вышел. Потом вернулся и снова сел кушать — и вдруг во время еды опять встал и вышел.

Через некоторое время он вернулся на кухню и попрыгал с одной ноги на другую. Пропел что-то веселое, еще попрыгал, и опять сел кушать.

Я спросил:

— Рав Ицхак, почему вы прыгаете?

— Вот что я тебе скажу. Я отдал ему эти деньги, которые я взял у ученика, чтобы отдать Людмиру, я дал эти деньги ему.

— Но теперь вы будете должны и тому, и другому! Где же вы эти деньги возьмете? Как отдавать?

И тогда он сказал:

— Когда я купил квартиры для дочек, у меня не было денег, чтобы вернуть всем, кому я был должен. Каждый месяц я должен был что-то отдавать, но я даже не знал, откуда мне взять деньги!

Как-то ко мне подошел один простой работник раббанута и спросил: «Рав Зильбер, ну что ты так нервничаешь?»

Я ответил, что должен очень большую сумму и не знаю, откуда ее взять.

А он сказал: «Рав Зильбер! Разве ты забыл, что есть Б-г?» Он схватил меня за руки, и мы стали прыгать, как два ненормальных, и повторяли слова молитвы, что есть Всевышний, Который всегда может помочь! На нас смотрели, как на двух дураков.

И вот теперь я делаю то же самое. Потому что я верю, что есть Тот, Кто всегда может помочь!

Рассказывает Мира Вайсбин

МАШКАНТА

Покупая квартиру, мы искали, кто нам подпишет машканту… обычно ведь трудно найти гарантов. Спросили его, и он со своим характерным жестом, — поднимая плечо, посмеиваясь, сказал:

— Конечно подпишу, хорошо, хорошо, я же все равно уже одну машканту выплачиваю, вы знаете. Не свою…

— Как это?

— Ну как? Человек взял машканту, двадцать тысяч, а сам смотался за границу. А я, как гарант, выплачиваю.

Вокруг него крутилось много разных людей… Что важно в этой истории? Что он продолжал и после этого случая подписывать…»

 

 

 


Оставить Комментарий