Статьи

Сообщает нам Тора, что у праматери Ривки не было детей, — «ибо бесплодная она «( 25:21). Рассказывает мидраш: «Двадцать лет прожили Ицхак и Ривка вместе, после чего, поскольку детей у них так и не было, решили отправиться на гору Мориа, где Авраам должен был принести в жертву Ицхака. Ицхак стал просить Ашема: «Пусть дети, которых Ты пошлешь мне, будут рождены от этой праведной женщины!» Ривка просила: «Пусть дети, которых Ты пошлешь мне, будут рождены от этого праведника».

(Он стоит в одном углу и молится, а она стоит в другом углу и молится. (Раши со ссылкой на «Мидраш раба,63:5)

Учат мудрецы, что Всевышний услышал и принял молитву праведника (сына праведника!) Потому что Ицхак —авину «своей молитвой изменил всю реальность, перевернул все системы…

Объясняет рабби Йорам Михаэль Абарджель (זצל):

«В будущем мире выйдет мера суда из своих ножен и захочет опалить все. И в разгар действия этого «пламени» она подойдет к праотцам мира и сообщит им: «Ваши дети согрешили».

Услышав это известие, они испытают огромное давление, которое ни одно творение не может выдержать. Мера суда во всей своей мощи!

И она явится Аврааму… И Авраам, чьё основное служение Всевышнему зиждилось на милосердии, не сможет устоять и покорится: «Владыка мира! Пусть будут стерты ради святости Имени Твоего!«

Затем она обратится к Яакову, чьё основное служение составляло изучение Торы, — и даже Яаков поддастся давлению Меры суда:

И она явится Аврааму… И Авраам, чьё основное служение Всевышнему зиждилось на милосердии, не сможет устоять и покорится: «Владыка мира! Пусть будут стерты ради святости Имени Твоего!»

Но когда она обратится к Ицхаку, праотцу нашему, который все дни жизни своей служил Всевышнему в молитве и удостаивался истинного единения с Творцом без всякого разделения и преграды … он покорится. Мера суда » поднимет руки и сдастся! Потому что человек молитвы — это самое сильное что есть в мире, ничто не сможет сломить человека молитвы! Даже Мера суда!!!»

Наши учителя сказали в Мидраше: «Молился указывает на богатство, поскольку он обильно источал молитвы» (Берешит раба, 63:5).

Молитва — это «пароль», чтобы открывать сокровищницы Небес и получать желаемое.

Обратим внимание еще на один аспект служения Ицхака-авину:

«Он удостаивался истинного единения с Творцом без всякого разделения и преграды!

Подумалось: «А кто из его внуков наследовал подобное уникальное служение?

Конечно же, — Йосеф- праведник! Об этом Тора расскажет нам в главах «Ваешев«, «Микец» и др.

Искры этого служения проявились в потомках Ицхака-авину во всех поколениях — вплоть до наших дней.

Наш незабвенный учитель, рав Ицхах Зильбер, был одним из них.

Каждый поступок его жизни сверялся с оглядкой на Небеса.

По удивительному «совпадению» его звали Ицхак — Йосеф!!!

Вот один из примеров из жизни рава, свидетельствующий об этом:

СУББОТЫ В УНИВЕРСИТЕТЕ

Если в году пятьдесят две субботы, то сколько раз в жизни я должен был изобрести повод не работать в этот день? Причем так исхитриться, чтобы это не бросалось в глаза!

В университете я дальше ближайшей субботы не загадывал, разрабатывал прием только на одну субботу. Я так и просил: ”Рибоно шель олам, Властелин мира, не поминай мне мои грехи и дай мне возможность соблюсти эту субботу”. Почему я не просил больше? Трудности надо преодолевать по одной, нельзя громоздить перед собой гору испытаний. До следующей субботы, может случиться, — не дай Б-г! — меня не станет, или — дай Б-г! — Машиах придет.

У меня был целый набор уловок, позволявших избежать нарушения шабата. Я мазал, например, пальцы йодом и перевязывал руку: вызовут к доске — я нетрудоспособен. Понятно, что каждую субботу так не сделаешь, но раз в месяц — можно. Другой способ я построил на том, что дружил со слабыми студентами и помогал им в математике, а потому в аудитории сидел с ними рядом. И вот, когда на субботу выпадала письменная работа, я ”случайно” забывал принести тетрадь и на вопрос преподавателя: ”А вы почему не решаете?” — отвечал: ”Мы вместе”. Преподаватель был доволен, что я помогаю слабому.

А то вдруг — контрольная в субботу. Я моментально начинаю страдать от зубной боли и отпрашиваюсь в поликлинику. Врач справку может и не дать, но на этот час я выкрутился. И так каждый раз.

Я уже упоминал о Евгении Константиновиче Завойском, известном исследователе парамагнитного резонанса, — он преподавал в университете физику. Мы были знакомы. И вот в субботу он читал большую лекцию на факультете. Слушало его человек двести, не меньше. Я как раз сидел возле выключателя. Время зимнее, в три часа смеркается. Лектор просит: ”Зильбер, включите, пожалуйста, свет”. Я притворяюсь, что не слышу. Через пять минут он повторяет свою просьбу. И в третий раз! А я — не слышу, и все. На мое счастье, какая-то девушка подбежала и включила свет.

Я обычно хорошо ориентировался в учебном материале и никогда не отказывался выйти к доске. Но вот однажды преподаватель механики профессор Николай Гурьевич Четаев вызвал меня к доске в субботу. Я сказал, что не готов. Он меня ”подбодрил”: ”Ничего, я вам помогу”. Я тупо отказывался. Четыре раза в течение занятия он пробовал извлечь меня к доске, но я так и не вышел. Приятного, сами понимаете, мало. К тому же смущало, что профессор может обидеться. Но он не обиделся.

Пришлось как-то бороться и с собственной высокой успеваемостью. Из-за нее меня хотели сделать ленинским стипендиатом, а я боялся, если мой портрет появится на Доске почета, я стану заметнее, труднее будет соблюдать шабат. Поэтому я специально старался получить отметку пониже.

Один случай запомнился как действительно жуткий. Все студенты были комсомольцами. Отказаться от вступления в комсомол было небезопасно. Ко мне постоянно с этим приставали, а я отговаривался, мол, еще не готов, еще не всего Ленина знаю, не всего Маркса, и тому подобное. Так и дотянул до пятого курса.

Но вот уже близятся выпускные экзамены, а я все еще не комсомолец! Недопустимая вещь! Парторг факультета Голованов подошел ко мне с этим вопросом сам. Я и ему отвечаю: ”Я еще не готов, готовлюсь”.

Дело было в пятницу вечером. Вдруг всех зовут на собрание, поговорить об организации госэкзаменов. Обычный ритуал: выбирают председателя, потом секретаря… Голованов предлагает: секретарем — Зильбера. У меня сердце екнуло: ”Догадался, что ли? То о комсомоле говорит, то в секретари предлагает! Хочет принудить писать в шабат?” Пробую отказаться — не выходит. Но если сейчас все обнаружится, меня выгонят из университета…

Начинается собрание. Я сижу. Люди выступают, вносят предложения по графику экзаменов: такую-то группу — в такой-то день, в такие-то часы. Я внимательно слушаю, стараюсь запомнить. Один студент, Генка Изотов, забеспокоился:

—    Что же ты не пишешь?

—    Подожди, еще запишу.

Через пять минут опять:

—    Ну что же ты не пишешь? Мы же забудем! — не вытерпел и сам стал записывать.

У меня камень с души свалился. Раз он ппишоег, все в порядке.

Вечером на исходе субботы я пошел к нему домой и все переписал. Обошлось.

Однажды после молитвы я сидел в ”подпольной» синагоге и учил вслух Талмуд. Вдруг вижу — входит милиционер! Власти прознали про тайный молельный дом и послали его закрывать. Я сразу замолчал, но он услышал, что кто-то читает и говорит: ”Ну, кто там читал, продолжай!” Представляете сейхе мое положение? Тридцать седьмой год, я студент третьего курса״. Как я оттуда выбрался, рассказывать не стану — это уж мое дело. Милиционера тогда как-то подкупили, и он молельный дом не закрыл…»

(Чтоб ты остался евреем)