Статьи

Рав Йосеф Шломо Каанеман, благословенна память праведника, был  праведным и святым человеком. Много раз подряд он собирался выехать за границу для сбора пожертвований для своей ешивы, но каждый раз были какие-то причины и все срывалось. Когда положение было совсем невыносимым, он снова оформил все для полета и стал молиться, чтобы в этот раз все было удачно.

В назначенный день, рав зашел в самолет и стал искать место в соответствии с приобретенным билетом. 42А. Место возле окна, а его соседом оказался пожилой человек. Рав Каанеман поприветствовал его и присел на свое место. Пожилой сосед сухо поприветствовал его, отвернулся к окну и замолчал. Спустя несколько минут, пожилой человек достал пакет с едой, который заранее приготовил и положил на столик перед ним. Рав посмотрел и увидел овощи и кусок свинины.

С виду человек выглядел евреем. Рав вежливо обратился к нему и сказал:

— Прошу прощения, уважаемый, но через несколько минут принесут кошерную еду.

Мужчина посмотрел на рава вопросительным взглядом, мол чего ты вмешиваешся в то, что тебя не касается? Но вслух ответил:

— Я знаю, что есть кошерная еда, но я хочу есть именно это.

И вонзил вилку в мясо.

— Прошу прощения, что я спрашиваю, не обижайся, а ты еврей?

— Да, я еврей, а что только те у кого есть бороды вроде твоей евреи? Вы религиозные все одинаковые.

Он повернулся к окну и замолчал. Рав понял, что не с кем говорить, достал книгу и стал учить.

— Прошу прощения, но не учи тут Тору. Ты хочешь учится? Не возле меня, смени место.

Рав с присущей ему скромностью прислушался к нему, набрал в рот воды и закрыл книгу. Но что он будет делать в ближайшие 12 часов? Оставшись без выбора он стал повторять наизусть пиркей тегилим, которые помнил наизусть, когда закончил стал повторять мишнайот.

Спустя два часа, рав пытался заговорить с пожилым евреем, но безуспешно, тот только сухо отнекивался.

Рав знал, что у всего есть причина и не просто так Вс-ний усадил их вместе.

Пролетели 12 часов молчания, невозможности учебы и отчуждения. Самолёт приземлился и все разошлись по своим делам.

Спустя три недели, когда рав Каанеман закончил необходимые сборы для своей ешивы, он снова зашёл в самолет, теперь уже направляющийся в Израиль. На сей раз его место было 31B.

Рав подходит к своему креслу и с удивлением обнаруживает того же пожилого еврея своим соседом и в этот раз!

Для рава Каанемана это было сигналом, что Вс-ний хочет от него, чтобы он что-то  сделал с этим евреем.

— Это ведь ты, верно? Мы же с тобой летели вместе сюда?

— Да, да, это я, — ответил пожилой еврей, — мне жаль, что к твоему несчастью я снова рядом.

— Нет, уважаемый, не дай Б-г, все прекрасно.

Они расселись и рав стал искать тему разговора. Они разговорились о чем-то повседневном. После нескольких минут вынужденного общения, мужчина спросила рава:

— Ты ведь религиозный верно? Соблюдаешь все заповеди?

— Верно, почему вы спрашиваете?

— Потому что я делаю ровно наоборот от того, что просит Творец. В Песах я готовлю хлеб. В Йом Кипур я делаю шашлыки со всеми соседями.

— Почему так?

— Я делаю Ему в пику. Я хочу сделать Ему больно, также как Он сделал больно мне. Никогда не прошу Ему того, что он мне сделал. Никогда.

Ещё несколько минут пожилой еврей рассыпался в пылких обвинениях Вс-него во всех тяжких.

Уши рава горели от того, что они слышали. Рав знал, что Вс-ний хочет, чтобы тот помог этому еврею, но его сердце было просто заколочено намертво.

— Я не пойму, — мягко спросил рав, — что такого Он тебе сделал?

— Отстань, это долгая история, — ответил вынужденный сосед

— Ну знаешь ли,  у нас с тобой есть целых 12 часов вместе, — с улыбкой ответил рав, — расскажи!

После недолгого колебания, сосед поднял рукав и обнажил руку на которой был номер.

— Знаешь, что это? Я из выживших в Катастрофе. Сейчас ты понимаешь, что я видел в жизни?

— Я не сужу тебя, — тепло ответил ему рав, повернув взгляд прямо на него.

— Нацисты, чтобы было стерто их имя, убили всю мою семью. Всех сожгли в крематориях. Моего младшего сына я смутно помню, ему тогда было 12, я держал его за руку. Он единственный, кто у меня остался. Нас взяли на «марш смерти». Мы шли много километров, без обуви, по льду. Немцы сказали нам, что тот, кто дойдет до конца – вернется живым в лагерь. В тех, кто падал, немцы стреляли в голову, чтобы добить.

Мы шли вдвоём, я и сын. Чем дальше мы шли, тем больше евреев отчаивались и падали замертво. У них уже не было сил. Где-то за километр до нужного места, сын сказал мне:

— Папа, мне тяжело. Я больше не могу идти.

Несмотря на общее тяжелое положение, которое тогда было, я был в силах. Я поднял его на плечи и так мы продолжали идти. Спустя какое-то время я уже не мог его нести. Я сказал ему:

— Сынок, Арте Лейб, я больше не могу нести тебя, у меня нет сил, спускайся и иди как большой.

— Папа, у меня нет сил.

Я подбодрил его и сказал, что мы уже почти в конце, чтобы он не падал духом. И продолжил, или потому что не было выбора или благодаря надежде, которую я в него вселил. Мы были на расстоянии 400 метров от места назначения. Перед нами был большой плац и лес за ним. Я услышал за своей спиной немцев переговаривавшихся между собой.

— Никто не останется в живых. Доведем их до места, выстроим в ряд и расстреляем.

Я не хотел пугать Арье Лейба. Я сказал ему шепотом:

— Арье Лейб, когда мы прийдем на место, я крикну тебе «беги» и должен бежать! Не жди меня, я побегу влево, а ты вправо. Встретимся в лесу.

— Почему, папа? Что случилось?

— Слышал, что я говорю? Это не время для вопросов. Когда скажу – беги со всех сил, понял?

Арье Лейб был очень послушным мальчиком и все понял.

Когда мы пришли на место, немцы сказали всем повнрнуться и тут я крикнул «БЕГИ, Арье Лейб, Беги!!!!»

Рав, вы знаете что там произошло? Там был страшный беспорядок, все стали бежать. Никто не понял, что произошло. Немцы стали стрелять во все стороны, чтобы попасть как в можно большее число людей. Во все стороны. Я бежал как можно быстрее, за секунду до того, как я пересек плац до конца, я увидел своего сына в группе с еще четырьмя евреями и немца, который выстрел издалека и уложил всех. Мой сын упал на землю и я понял, что я не могу ему помочь. Я продолжил бежать еще несколько минут и к своему удивления встретил американских солдат. Я упал на землю и потерял сознание. Они увидели меня и по полосатой форме поняли, кто я. Подняли и отвезли в госпиталь.

Понимаете, рав, Вс-ний забрал у меня сына за мгновение до освобождения. Мой сын был со мной очень много времени. Мы держались друг друга. Я следил на ним как за зеницей ока. Почему Вс-ний забрал его у меня за несколько метров до конца? Чтобы сделать мне больно? Так вот и я хочу сделать ему больно!

Его лицо горело от злости и боли. От смотрел перед собой словно в пустоту…

Рав Каанеман был поражен. Таких историй он никогда не слышал.

— Вы знаете, я таких историй как ваша никогда ещё не слышал! Но я хочу сказать вам, что в таком испытании как ваше я бы точно не выстоял. Поэтому Вс-ний меня и не испытывал. Вам было послано это испытание, потому что у вас есть огромная душа, которая светит как солнце. И вы можете в этом выстоять.

— Я не могу. Красивые слова в теории, но на практике никто не может в этом выстоять. И я тоже.

Рав посмотрел на него и сказал с теплотой:

— Я говорю вам, что вы можете! И знайте, что вы верующий человек.

— Я нет!

— Вы- да! Вы все время говорите, что делаете все против Вс-него, вы хотите вернуть ему и сделать ему больно. Значит вы верите, что Он – есть.

— Хватит, оставь меня, не хочу это слышать.

— Давайте оставим Вс-него в покое на минутку. А что с вашим сыном? Вы его любите?

— Да, я любил его, очень, – со слезами на глазах ответил пожилой еврей.

— Вашему сыну нужно, чтобы вы сказали по нему кадиш. Вы знаете, вам невероятно повезло. Через несколько дней есть мероприятие возле котеля. Приходите теда и скажите кадиш по своему сыну. Это будет всемирный кадиш по всем ушедшим.

— Рав, ты хочешь вернуть меня к тшуве?

— Я не возвращаю вас к тшуве, сделайте это для своего сына.

— Я не хочу.

И снова тягостная пауза.

— Я не тороплю вас.

Полет завершился. Рав распрощался с пожилым евреем и  вышел из самолета.

Уже когда получали багаж, рав ощутил на своем плече руку. Это был тот самый еврей.

— Рав, я хочу, чтобы вы знали. В моих глазах вы – настоящий!

Как я могу с вами связаться?

Рав очень обрадовался такому повороту событий.

— Просто приходите к котелю в четверг. Я буду там у первого столика целый день. Я буду ждать вас!

Пришел четверг. На площади у котеля собралась масса народу. И не смотря на такое скопление людей рав не забыл и молился о том, чтобы Натан пришел. Он выглядывал его всеми глазами, и Натан Цви не подвел.

— Натан!  — с радостью воскликнул рав, увидев знакомого еврея, который скромно стоял в сторонке, не толкаясь, — я ждал тебя, кадиш начнут вот уже через несколько минут.

Рав достал из кармана черную кипу и вручил ее Натану.

— Нет, нет, я пришел сюда не за тем, чтобы делать тшуву, — сопротивлялся он.

— Конечно нет, — успокоил его рав, — это только для твоего сына, скажешь кадиш и сразу снимешь.

Натан успокоился и надел кипу на голову. Они подошли к площади ближе. Там были сотни людей и все говорили тегилим и мишнайот.

Подошел момент, когда хазан зачитывал имена умерших. Все выкрикивали имена погибших. Список закончился и хазан хотел было продолжить читать молитву. Рав Каанеман поднял руку и сказал хазану:

— Подожди секунду, есть еще кто-то, кот хочет сказать..

Рав обратился к Натану:

 — Скажи ему имя!

Натан хотел сказать имя, а хазан в попыхах поторапливает:

— Поспешите, ну, какое имя?

Натан Цви был пожилым человеком и у него это заняло несколько секунд.

Но что тут быстрее, он и так их недолюбливал, тех, кто по его словам «хотели казаться лучше остальных», а теперь еще его потарапливают.

Хазан увидел, что старик задерживается и продолжил чтение молитвы.

Натан взбешенно сказал раву:

— Оставь меня, жаль, что я пришел сюда. Ты видишь, что я имел ввиду?

Тут же рав остановил хазана:

— Прости, но почему ты продолжил? Он хочет тебе сказать имя своего сына.

— Ой, прошу прощения, я поторопился, чтобы не задерживать публику. Какое имя?

— Арье Лейб.

— Как зовут папу?

— Арье Лейб бен Натан Цви Вельник…

Хазан посмотрел на него и крепко схватился за стол. Его ноги задрожали…

— Папа, папа!!!

Хазан сделал шаг назад и упал в обморок.

Все присутствовавшие были ошеломлены. Никто не понял, что случилось. Несколько молящихся промыли лоб хазана водой и тот кое-как пришел в себя. Встал на трясущиеся ноги и оперся на одно из стоявших рядом, пристально посмотрел на человека из-за которого рухнул в обморок и прокричал:

 — Папа, это я, твой сын, Арье Лейб!

Натан Цви посмотрел на рава Каанемана и спросил:

— Что здесь происходит? Что с ним случилось?

Рав Каанеман не ответил. Волнение переполнявшее его просто не давало слову выйти наружу. Он просто крепко держал Натана Цви на руку.

— Папа, ты не узнаешь меня? Это я! Арье Лейб…, — он снял шляпу, — посмотри на меня, папа.

Натан посмотрел на него и не поверил своим глазам. Что-то было ему совсем не ясно.

Арье Лейб подошел ближе.

— Папа, ты не веришь? Вот, посмотри!

Он задрал рукав и обнажил перед Натаном следующий по порядку номер от номера на его собственной руке.

Натан задрожал всем телом. Рав Каанеман удерживал его, чтобы тот не упал. Кто-то принес бутылку воды, рав сполоснул его лицо и дал Натану попить.

Полчаса к ряду плакали оба – Натан Цви и его сын Арье Лейб на плечах друг у друга.

В какой-то момент, с мокрыми от слез глазами Натан спросил:

— Скажи, как такое может быть? Ведь я видел тебя мертвым. Я видел, что немцы стреляли в тебя. Я видел как ты упал, но я не мог к тебе подойти и чем-то помочь.

— Правильно, папа, они в меня стреляли в меня и в четверых евреев возле меня. Все погибли, но я остался жив, пуля попала мне в плечо. Я знал, что как только я пискну или скажу хоть слово, они добьют меня. Поэтому я спрятал голову в песок и молчал. Я не дышал, пока не услышал американских солдат. Я дал им знать что жив и попросил о помощи. Они отвезли меня в больницу, где я лежал пока не поправился. Оттуда я приехал сюда, в Эрец Исраэль.

Папа, дорогой мой, я пошел в ешиву. Я думал о тебе всегда. Я не знал жив ли ты, но я всегда тебя чувствовал в сердце. Сегодня я, слава Б-гу,  аврех (женатый ученик ешивы). У меня жена, дети и внуки. Я хочу тебя с ними познакомить.

Никто не остался без слез. Все апплодировали и пели благодарственные песни.

Рав Каанеман тоже плакал. Но у его плача был куда более глубокий смысл:

— Я понял, что Вс-ний от меня хочет!!! Годами я собирался полететь собирать цдаку для ешивы, но каждый раз Вс-ний останавливал меня. Еще не пришло время, как бы говорил Он мне. Теперь я понимаю почему. Я должен был помочь Натану, который нес абсолютную ересь, привести его в Отцу, также как вернулся Арье Лейб в объятья своего отца Натана Цви.

Вс-ний переворачивает миры, чтобы приблизить каждого из нас. Несмотря на то, что кажется, что поздно. Но у нашего Папы никогда не бывает поздно. Потому что «пока горит свеча – можно исправлять». Нужно обращать внимание на знаки, которые посылает нам Вс-ний и хвататься за них двумя руками.

 До сих история из книги «Мирош Шнир», составитель Шнир Гуэтта

Я думаю, что эта история никого не оставит равнодушным, но я бы хотела обратить ваше внимание на ещё что-то важное.

Это история не просто про невероятное личное проведение, но и о мудрости, умении задавать самому себе правильные вопросы и получать на них ответы от мироздания.

Задайте себе вопрос что бы было, если бы рав Каанеменам не задавал себе вопросы из серии: почему Вс-ний посадил меня именно с этим евреем, почему он снова рядом, чем я могу ему помочь?

Или если бы он стал агрессивно себя вести и спорить, а чему бы это привело.

Это также история о осознании своих сил. Понимании, что я реально могу что-то сделать для другого. Что из этого выйдет, не моё дело, моё дело сделать то, что я могу.