Статьи

 

 

Говорит рабби Цадок Коэн из Люблина, что в каждом событии, которое впервые встречается в Торе — его корень. Поэтому, если увидел букву «ט» (тет) во сне — к добру. Потому что корень этой буквы, которая первый раз встречается в Торе — в слове «тов«. Ссылаясь на Гемору он учит, что этот вывод относится ко всей Торе.

Первый раз когда слово «молитва» встречается в Торе — глава «Ваера» в истории с Авимелехом, царем Грара. Он забирает Сару в свой гарем, на том основании, что она свободная женщина, так как сопровождающий её Авраам, назвался братом. Говорят мудрецы, что он «застраховался», переспросив о статусе красавицы не только её брата, но всех людей из дома Авраама: Лота, слуг, служанок, рабов и рабынь, погонщиков верблюдов и ослов. И все сказали: «Он её брат»(Раши)

Думаю, что это не только спасло жизнь царю Грара, но и удостоился он, что «… пришел Б-г к Авимелеху  во сне ночном…» (Берешит,20:3). Всевышний сообщает ему, что он должен умереть из-за замужней красавицы. Но когда Авимелех оправдывается, что не знал о замужестве Сары, его оправдание принимается Небесами… Плюс он получает важное повеление: «И ныне возврати жену мужнюю, ибо пророк он, и помолится за тебя, и будешь жив (Там же, 7).

Всевышний наделяет благословением молитву Авраама! И учит нас, что молитва станет единственным способом спасения в «безысходной» ситуации. Несколько примеров подобных молитв:

На пороге смерти Ишмаэль «кричит» о спасении. Его вопль принимается, и он не умирает страшной, мучительной смертью от жажды. Отсюда мудрецы делают вывод, что молитва больного о себе — предпочтительнее молитвы других о нем!

Услышав приговор Небес от пророка Ишаягу, что ему предстоит умереть в наказание за несоблюдение заповеди «пру и рву» (плодиться и размножаться),  царь Хизкиягу делает тшуву и начинает страстно молиться о спасении! Его молитва принимается, и он становится первым среди людей, который удостоился двойного чуда: спасения от смертельной болезни, и спасения по молитве (без врачей и лекарств)!

Пророчица Хана, отчаявшись родить ребенка, после заявления мужа Эльканы, «что он заменяет ей десять детей», —  из глубины души творит уникальную молитву, которая пробуждает Милосердие Небес… и в результате рожает сына, будущего пророка Шмуэля!

В главе «Ваера»  Авраам-авину  еще молится за спасение жителей Сдома, а также, устанавливает для будущих поколений обязательную утреннюю молитву «Шахарит«: » И поднялся Авраам рано утром, и оседлал своего осла…» (Берешит, 22: 3).

Думаю, можно сказать, что наш праотец Авраам, был первым бааль тфила (владеющий молитвой) среди евреев и передал это качество многим из своих многочисленных потомков.

Наш Учитель, рав Ицхак Зильбер, был одним из них! Об этом находим ни одно свидетельство в его книгах. Думаю, что у него была настолько крепкая связь  со Всевышним, что он, и шага не ступал без молитвы. В книге «Чтобы ты остался евреем» находим эпизоды из жизни Рава, прямо или косвенно связанные с его молитвенным обращением к Б-гу. Порой это спасало ему жизнь. Или изменяло «безвыходную» ситуацию на неожиданно противоположную — с радостным завершением… Приведу два примера, на мой взгляд, самыми яркими свидетельствами спасительных молитв рава Ицхака:

КАК Я ЗАМЕРЗАЛ

«Работая в Столбищах, я всю неделю жил в селе, а субботы иногда проводил дома, в Казани. Как- то зимой сорок второго я возвращался из Казани в Столбищи. Из дому я вышел в пять утра.

Хлеб я получал ”по месту жительства” — в Столбищах, а потому дома не поел и был очень голоден. Мороз страшный, минус сорок два. И, что нечасто при таком морозе, валит снег. Все двадцать километров до Столбищ я бежал как сумасшедший и добежал туда за три часа. В восемь я был уже в школе. Но меня ждало разочарование. Пекарня в Столбищах в тот день хлеба не выпекла, потому что из-за мороза не привезли дров.

Учеников нет. Пожалуй, можно было бы разойтись по домам. Но советские власти не любят, чтобы учителя ”простаивали”. Нам дали задание: пройти по деревням и записать детей, которые должны пойти в будущем году в школу. Мне досталось село Большие Кабаны, в пяти километрах от Столбищ.

По-прежнему голодный, иду в Большие Кабаны. Обычно туда вела тропинка, но сейчас ее замело. Я потерял тропу и сбился с пути. Иду по глубокому — выше колен — рыхлому снегу. Приходится прыгать. Я прыгаю, прыгаю, прыгаю. Двигаться все труднее. Тут еще поднялся невыносимый ветер. Чувствую — силы на исходе. Меня вдруг одолело страстное желание (за всю жизнь по сегодняшний день не испытывал такого непреодолимого желания!) —  прилечь отдохнуть хотя бы на минутку. Но я вспомнил, что так замерзают, и стал молиться: ”Я единственный сын у родителей, я еще молод, ничего не успел сделать. И что будет с родителями без меня?” Я просил Б-га пожалеть моих родителей. И Я увидел, что есть Тот, Кто ”шомеа тфила” — слышит молитву. (Это не значит, что Всевышний тотчас же исполняет то, о чем просишь, но молитва не пропадает впустую!) Сунул я руку в карман и чувствую: там что-то лежит, в бумагу завернуто. Вытаскиваю — кусочек халвы! Мы три хода не то что не ели — не видели ни сливочного масла, ни сахара. А тут вдруг халва! Откуда? Ничего не понимаю. (Оказалось, маме накануне удалось купить кусочек халвы у соседа, и она положила мне в карман эту единственную в доме еду.) Я съел кусочек халвы, и мне сразу стало лучше. Я решил бороться до конца. Я прыгал и прыгал из последних сил и чудом опять попал на тропинку. Дошел до деревни, переписал всех детей и вернулся назад.»  ( из книги «Чтобы ты остался евреем»).

Если кто-то захочет возразить, что Учитель волевыми усилиями или под страхом смерти отогнал желание вздремнуть, то имейте в виду: рав Ицхак говорит, что он «стал  молиться». И я преднамеренно выделил его молитву жирным шрифтом, чтобы показать, что спасло ему жизнь!

Еще пример:

НЕОЖИДАННЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ

«За несколько недель до свадьбы я приехал в Куйбышев. В отличие от Казани, где синагога была запрещена и молились тайно, в Куйбышеве она была официально открыта. Я и в Казани каждый день посещал тайный молельный дом, что уж говорить про Куйбышев, где синагога действовала официально и где меня, как я полагал, никто не знает!

Рав Мордехай Дубин постоянно находился там, сидя над Талмудом. В день он обычно разбирал по три темы из разных разделов Гемары. Я занимался вместе с ним.

Свадьба была назначена на вторник. В четверг предыдущей недели переходил я улицу. Вдруг ко мне подходит милиционер:

—    Гражданин, вы нарушили правила уличного движения.

Я удивился: я ведь не один перешел, и он никому замечания не сделал. Я ему даю не то полтинник, не то рубль — штраф. Он качает головой:

—    Нет, пройдемте.

Я иду. Пришли, а на двери табличка: СМЕРШ (военная контрразведка — ”Смерть шпионам!”).

Ввели меня в комнату, посадили за стол. Допрашивали трое. Били по лицу изо всей силы. Очки сломали, чуть не выбили зубы. Очень сильно били.

—    Что у тебя за дела, — как они выразились, — с фон Дубиным?

Я объясняю, что приехал из Казани, что там нет синагоги, а здесь есть. И хотя я учитель, но решил зайти в синагогу и там познакомился с Дубиным.

Тут они показывают мне номер телефона:

А это что?

Как он у них оказался — ума не приложу! Дело в том, что как-то я спросил у рава Дубина, не могу ли быть ему чем-то полезен. Он и попросил меня заказать для него телефонный разговор с сестрой, которая живет в Москве. Я и заказал.

Короче, увидел я этот номер и понял, что попался. Но я твердил свое: познакомился в синагоге и просто выполнил просьбу. Меня избили, отняли все, что было: записи, документы — и бросили в камеру.

Понятное дело, кинулись читать мои записи. Но там разобраться непросто: пишу я то на одной стороне листа, то на другой, то на полях, да к тому же на иврите. Назавтра опять приводят к следователям:

—    Ты регулярно организуешь встречи с человеком, обозначенным в записях как ”НТТИ”.

Я понял, что они, вероятно, вызвали какого-то доносчика из синагоги и он им прочел ивритский текст.

—    ”НТТИ”, — объяснил я, — на иврите ”натати”, означает ”я дал”. У евреев принято каждый день давать деньги для нуждающихся. Можете проверить — везде после ”НТТИ” стоит цифра: полтинник, или там тридцать копеек, или рубль.

Хорошо. С этим уладили. Тогда мне показывают другую запись. Тут я немного растерялся — чувствую: этого мне им никак не объяснить.

Надо сказать, что в Казани в синагоге было очень мало книг, но в Куйбышеве — уму непостижимо, сколько! Даже здесь, в иерусалимских синагогах, нет такого. Как они туда попали? Через беженцев — евреев из Литвы, из Латвии. Они умерли, их книги сдали в синагогу, и там оказалось много редких книг и рукописей.

Я нашел тут книгу, о которой слышал, но которой в Казани не видел. Написал ее рав Акива Эйгер (великий мудрец, живший в Германии примерно двести лет назад). Несколько тем из книги меня особенно заинтересовали, и я их законспектировал. Касались они расстояния, на которое разрешено удаляться от населенного пункта в субботу. Рав Эйгер обсуждает, как следует производить измерения, когда натыкаешься на гору. Об этих-то записях меня сейчас и спрашивали.

Я стал добросовестно объяснять. Поскольку рав Акива Эйгер обыкновенно задает вопросы к комментариям Раши и Тосафот к Талмуду, то следует объяснить мишну (она содержит исходное положение), потом Гемару (трактовки мудрецов эпохи Талмуда), потом надо рассказать, что говорит на данную тему Раши, потом изложить точку зрения Тосафот, потом сам вопрос рава Эйгера и, наконец, его ответ. Я говорил часа полтора, а то и два.

Ручаюсь вам, они даже мишну не поняли. Так и остались в убеждении, что я их обманываю. А потом позвонили куда-то. Слышу — речь обо мне: обсуждают, сколько мне дать — пятнадцать лет или только десять… Это у них, говорят, прием такой — запугать человека, чтобы добиться признания.

А ведь наступила пятница. Я думал о том, что будет с моей матерью, которая уже сидит на пароходе, и пароход должен прибыть в Куйбышев в воскресенье или понедельник (если ты сел на пароход, обслуживаемый нееврейским экипажем, заблаговременно, до субботы, то плыть в субботу разрешается). Мать едет на праздник, на свадьбу сына — и найдет его в тюрьме! А у нее порок сердца, и только что исполнился год со дня смерти отца. И я начинаю молиться Всевышнему, чтобы Он пожалел мою мать, говорю, что я у нее единственный сын, и если меня посадят, что с ней станет!

До сих пор не знаю, как и почему, но в пятницу под вечер меня неожиданно выпустили. Я еще успел забежать в синагогу на вечернюю молитву.

Свадьба состоялась вовремя.» (Там же).

Как видим только молитва помогла раву Ицхаку. Иначе, как объяснить, что выпустили его из СМЕРША просто так, безнаказанно?

Можно было бы поставить точку на нашей учебе, так как другие примеры можете найти в вышеупомянутой книге Рава, но я решил добавить несколько строк из своих наблюдений. Рав учил нас, что молитва — это не удел избранных, Каждый еврей может и обязан обращаться к Творцу ежедневно.

Однажды на уроке дверь его квартиры отворилась, и вошла девушка, которая, увидев мужчин, поспешила пройти в одну из дальних комнат . Вслед ей рав Ицхак сказал: «Это моя старшая внучка, молитесь, чтобы у неё получилось с шидухом…»

В другой раз он принес свою книжку «Беседы по Торе». Это были комментарии на недельные главы. Книга печаталась по частям. К тому времени уже  вышли «Берешит» и «Шмот«. Рав какое-то время болел. И тот урок состоялся после перерыва из-за его болезни. Он был в хорошем настроении. Показав свою книгу, сказал, обращаясь к нам: «Молитесь за меня, чтобы Всевышний дал мне здоровье и силы завершить этот труд…»

Прошел год, может быть, второй. В печати вышла книга «Беседы по Торе» рава Ицхака Зильбера. Она была долгожданной, нужной, полезной.  Больше чем уверен, что с тех пор — и по сей день, является настольной у многих баалей тшува!

Держа в руках свой экземпляр, я радовался пониманию, что и моя молитва, вместе с молитвами других учеников, помогла раву Ицхаку в работе над этой стоящей книгой!