Недельная глава Торы: Матот 5779
» И обратился Моше к главам колен сынов Исроэля, говоря: «Вот, что повелел Г-сподь: Если кто даст обет Г-споду, или поклянётся клятвою, положив зарок на душу свою, то он не должен нарушать слова своего: всё, как вышло из уст его, должен он сделать» (Бемидбар, 30:1-4).
Учит Раши, что обращение раньше к главам колен, а потом к еврейскому народу в начале ответственной учёбы, подчёркивает значимость руководителей, так как им оказана честь быть первыми в таком важном деле. Далее Моше-рабейну учит их закону обетов и клятв.
Рав Ицхак Зильберштейн в книге «Алейну лешабеах» размышляет об одном обете, печально известном в еврейской истории. И связана она с деяниями Судьи Ифтаха- гилади из колена Менаше. Он, выходя на войну с Амоном, необдуманно пообещал Тв-рцу, что в случае его победы над врагами, принесёт в жертву того, кого первым встретит у ворот своего дома! Единственная дочь Ифтаха выходит навстречу отцу поздравить с победой… и он решил исполнить обещанное, несмотря на возможность законно избавиться от своих неудачных слов, и на уговоры дочери аннулировать обет у мудрецов. Мог бы, также, не роняя величия Судьи Исроэля, пойти к первосвященнику Пинхасу ( а не к обычному священнику!), чтобы снять обет и спасти свою дочь. Но гордыня Ифтаха снизила Пинхаса до обычного служителя Храма, и сказал он в сердце своём: «Унизительно царю идти к пророку», — и не пошёл…
И Пинхас-первосвященник повёл себя также, провозгласив: «Не пристало пророку идти к царю.»
Но так как это касалось спасения еврейской души, то не понятна мотивация поступка Пинхаса, который не сделал ничего для дочери Ифтаха. Ведь это тот же Пинхас, внук Аарона-первосвященника, миротворца и защитника, который с неповторимым самопожертвованием бросился на спасение еврейского народа в истории с Зимри!
Рав Зильберштейн, чтобы объяснить пассивность Пинхаса по отношению к судьбе обреченной еврейской девушки, приводит комментарии Гурского ребе, Исроэля бар Авраама-Мордехая Алтера Бейт Исроэль (זצל) : «Вся сила мудреца в снятии обета проявляется лишь при условии, когда давший обет смиряется перед ним, принимая беспрекословно все его наставления. Поэтому, Пинхас, предвидя, что Ифтах не склонится перед ним, счёл нужным не иметь с ним дела. Тогда за что же он был всё-таки наказан? Говорят мудрецы, что сам факт того, что первосвященник пришёл к нему первым, мог подтолкнуть Ифтаха на смирение и дать силы Пинхасу снять обет! И учим это у Моше-рабейну, который, отставив в сторону своё царское величие, идёт навстречу Датану и Авираму, чтобы подтолкнуть их к тшуве, когда поддержка Кораха была для них смертельно опасна.
Возвратимся к стиху, где говорится о первенстве глав колен. Именно на способность великих праведников и мудрецов смирять себя перед другими, в чём проявляется их истинное величие, обращает внимание Раши, когда говорит, что Тора пришла нас научить в чём суть величия руководителей еврейского народа.»
На этом можно было бы поставить точку. Если бы не вопросы: 1. «Почему же, всё-таки, Пинхас-первосвященник «не использовал» возможность размягчить сердце Ифтаха своим приходом к нему, подобно Моше-рабейну в истории с Корахом и его сообщниками?; 2. Почему Пинхас, зная, что его поступок не останется безнаказанным, всё равно не идёт к Ифтаху?! Рав Зильберштейн на эти вопросы не отвечает по причине того, что их не задаёт. Попробуем ответить.
Итак, после победы Ифтаха, когда его провозглашают Правителем Исроэля, подступают к нему с претензиями сыновья Эфраима. Они заявляют, что из-за того, что он не позвал их на войну с Амоном, вынужден был дать нелепый обет и этим обрёк на гибель свою дочь, а их лишил славы победителей, и отодвинул на второй план, несмотря на то, что Яков-авину поставил Эфраима прежде Менаше. Ифтах понял, что это вызов на войну. Он его принимает, сражается с ними и убивает из Эфраима 42 тысячи! Говорит «Меам Лоэз«: «… и кто убил их..? Пинхас! Убил своим невмешательством! Потому что каждый, кто может наставлять на путь истины еврейский народ, и не делает этого — всю кровь в Исроэле проливает своими руками!» В наказание у него отбирается первосвященство и он лишается Духа Святости.
Ответим на наши вопросы: 1.Пинхас не желает идти против гзеры колену Эфраима , спрятанную в благословении праотца Яакова этому колену: «… чтобы они размножились, как рыбы посреди земли». Подобно рыбам, которым гибель приходит через рот, когда они попадаются на крючок, сыны Эфраима будут у вод Иардена погублены воинами Ифтаха, так как не смогут произнести слово шиболет, говоря сиболет, и этим выдадут свою принадлежность к Эфраиму…
Итак мудрый старец, первосвященник Пинхас, из всего происшедшего увидел грядущее наказание сыновьям колена Эфраима. Победа Ифтаха относительно небольшим войском свидетельствовала о его избрании Небесами на роль спасителя И более того, все колена признали победителя амонитян судьёй всего Исроэля! (Потому что поколение, запятнавшее себя многими грехами, заслуживало именно такого руководителя). Поэтому Пинхасу идти против мнения большинства, было равносильно тому, чтобы бросить перчатку в Небо. Кстати, сыновья Эфраима однажды уже «отличились», когда не считаясь ни с кем, раньше всех (на свою погибель) вышли из Мицраима.
По отношению к Ифтаху, проявившему себя мужественным и бесстрашным воином, они повели себя пренебрежительно, унижая, оскорбляя его и половину колена которым он по праву руководил. Основа такого поведения стала их гордыня, созревшая на почве традиционной удачливости колена, их благословенного удела в Эрец Исроэль, который меньше других страдал от внешних врагов, а также благоволение Небес и уважение всех колен. Плюс — заслуги Иосефа-праведника и Иеошуа бин Нуна!
2. Великий Пинхас во имя торжества Торы и святости пророчества, смиряя свои качества миротворца и защитника даже одной еврейской души, сознательно принимает на себя наказание Небес, чтобы научить нас непреложной истине: оказывается ревнителем можно быть не только с копьем в руках, но и проявляя «пассивность», сохраняя верность б-жественному слову пророка!