Статьи

Глава «Насо » в очередной раз предупреждает нас о святости еврейского народа, которая сохраняется соблюдением скромности. Еврейский народ следует путем святости и скромности, которому нет подобных среди народов мира.

В современном языке нет перевода термина цниут, ибо в сегодняшнем мире уже не существует связанных с этим словом понятий.

Современное общество во всех сферах жизни одобряет и поощряет стремление к известности. Сегодняшний девиз гласит: «Чем больше шума, крикливой пестроты и показной яркости, тем веселее».

Идея цниута прямо противоположна. Цниут символизирует стремление поменьше выставлять напоказ себя и свои поступки — за исключением тех случаев, когда это делается ради достижения одобряемых Торой целей.

Поучительны рассуждения рава Ицхака Зильбера на эту тему в его книге «Беседы о Торе«:

«Одна из заповедей в этой главе посвящена вопросу о нарушении супружеской верности. Она подробно объясняет, как должен поступить муж с женой, которая своим неприличным поведением вызвала у него серьезное подозрение в измене.

Он ведет ее в Храм, где мудрецы Верховного суда — Санhедрина — беседуют с ней и совершают такую процедуру:

«И велит ей коhен приблизиться, и поставит ее пред Г-сподом. И возьмет коhен святой воды в глиняный сосуд, и земли, которая на полу скинии… и положит в воду. И поставит коhен женщину пред Г-сподом, и обнажит [волосы на] голове женщины (снимет головной убор. — И. З.), и положит на ее ладони памятное приношение, это приношение ревности; а в руке коhена будет горькая вода, наводящая проклятие. И заклянет ее коhен, и скажет женщине: “Если… не совратилась ты осквернением при муже твоем, будешь невредима от этой горькой воды, наводящей проклятие. Но если ты совратилась при муже твоем… войдет эта вода, наводящая проклятие, во внутренности твои — чтобы вспучить живот и опавшим [сделать] бедро”. И скажет женщина: “Амен, амен”. И напишет коhен эти проклятия на свитке, и сотрет [высохшие на свитке чернила] в горькую воду. И даст он женщине выпить горькую воду…» (5:16—20, 22—24).

Этот отрывок поможет нам, когда ниже мы начнем разговор о возмездии. Пока же поговорим в целом о том, чем грозит народу Израиля нарушение правил половых отношений.

В устных преданиях и в комментариях Мидраш раба к этой главе (разд. 9, п. 7) сказано много интересного на эту тему.

«Во всех случаях за половой распущенностью следует тяжелое наказание, от которого гибнут и хорошие, и плохие», — сказано в мидраше. Далее следует объяснение.

При любом дурном поступке человека Б-г не торопится с карой. Он ждет — может быть, человек одумается. Это касается всех грехов, кроме разврата. Вспомним еще раз ситуацию, предшествовавшую потопу.

Люди поколения, на которое обрушился потоп, «брали себе жен, каких выбирали» (Берешит, 6:2), не считаясь с тем, что женщина замужем или обручена (по комм. Раши). И хотя Б-г сказал: «Истреблю человека, которого Я сотворил, с лица земли» (там же, 6:7), Он медлил с наказанием, пока люди не пали до того, что легализовали гомосексуализм. Тогда, говорит мидраш, наступил потоп.

Десять еврейских колен, живших в государстве Израиль, были изгнаны ассирийским царем Санхеривом, а их страна была заселена другими народами. Б-г позволил этому совершиться только потому, что евреи стали увлекаться чужими женами (см. Амос, 6:7).

Приговор Б-га на изгнание Йеhуды и Биньямина из их уделов также был подписан из-за распространенности разврата. Мидраш приводит такой диалог между Всевышним и пророком Ирмеяhу. Ирмеяhу кричал пред Творцом: «Во времена царя Менаше совершали много больше грехов, сейчас народ ближе к вере в Б-га и исполнению мицвот, но в мои дни Ты изгоняешь евреев из их страны!»

Отвечает ему Г-сподь: «Хотя во времена Менаше [евреи] и сердили Меня, нарушали все заповеди, отрицали существование Б-га, тогда еще не стала повсеместной половая распущенность (т. е. люди еще не утратили чувство стыда — как правило, женщины рожали от своих мужей. — И. З.). Я долго терплю, когда евреи совершают все грехи, но за разврат не сдержу гнев и отдам их в руки врагов».

Разврат — грех настолько серьезный, что Моше говорит народу: «Когда выступишь станом против врагов твоих, [особо] берегись всего дурного… Ибо Г-сподь, Б-г твой, идет в среде стана твоего, чтобы спасти тебя и предавать тебе твоих врагов; и да будет твой стан свят, чтобы Он не увидел у тебя срамного и не отстранился бы от тебя» (Дварим, 23:10,15).

Мидраш раба («Насо», разд. 9, п. 7) объясняет: «Берегись всего дурного» означает «остерегайся разврата». Ибо из-за этого греха Б-г, воюющий за Израиль, оставит вас, и вы попадете в руки врагов.

Слова «да будет твой стан свят», безусловно, включают в себя также и соблюдение запрета на половую распущенность. Только при этом условии Всевышний будет помогать Своему народу.»

Добавим свидетельства очевидцев, как рав Зильбер соблюдал эту заповедь, и как учил других:

Рассказывает Авраам Куперман

ПРОСТОТА

Когда говоришь о раве Ицхаке Зильбере, следует начинать, как в книге «Орхот а-Цадиким», с первых «врат» — врат тщеславия и скромности.

Он вел себя очень и очень просто. Любой, самый обыкновен­ный человек не чувствовал никакой дистанции между собой и им. Простой человек не шел к другому раввину, потому что есть страх перед ним, а с равом Зильбером можно было пого­ворить по-свойски. И он постоянно старался так себя вести, чтобы у каждого человека не было ощущения дистанции.

Никогда не забуду, как он меня попросил получить благослове­ние одного раввина. Я не буду называть его имя, потому что оба уже в ином мире. Хорошо, я решил пойти, почему бы и нет?

Когда раввин благословил нас и мы двинулись к выходу, рав Зильбер уходил спиной, лицом к раввину, спиной к двери, как уходят от Торы. На лице его было уважение и даже страх.

Я удивился в своем сердце: почему? Я зять рава Зильбера, и считал, что знал его истинное величие, — а он, сгорбившись, почти припадая к земле, выходил от этого раввина с огром­ным уважением, и я поневоле тоже вынужден был так же себя вести…

Единственное объяснение этому, что он на самом деле чув­ствовал себя маленьким, обычным человеком. Невозможно вести себя так, если не быть в действительности скромным.

МЕРКАЗ КЛИТА — ЦЕНТР АБСОРБЦИИ

В Центре абсорбции в Катамонах (район Иерусалима), где нас поселили, работал один религиозный человек. Звали его Моше. Моше сказал нам: ”Посуда, которая здесь, не для вас”. Мы не могли понять. Мы-то думали: в Израиле все продукты кашерные! Моя жена хотела даже всю нашу посуду оставить в России и купить новую: ”Наша посуда недостаточно кашерна для Израиля”. Но в чем ־ в чем, а в нашем кашруте я был уверен. Так что посуду мы привезли.

Мы входили в автобус, и на нас обращались все взгляды: мы выделялись одеждой. Сейчас этого не замечают, но тогда все носили мини, и я была в Катамонах единственной девочкой в длинной юбке. Как-то мы ехали в автобусе, и кто-то сдернул с маминой головы косынку (религиозные женщины покрывают голову). Тогда религиозные и не религиозные были намного более разобщены. Сейчас Израиль очень изменился, появилось много баалей-тшува…

Когда мы приехали, пришла тетя Келя — мамина сестра — и сказала: — Газет не читайте, в кино и в театр не ходите, телевизор не смотрите. Нельзя.

Мы подумали: «Что это такое, что за глупости?”

В свои десять лет я в Ташкенте прочитывала несколько газет в день и считала, что только очень отсталый человек не читает газет. Где мы находимся, что это за место такое? Все какие-то отсталые, ничего нельзя: и религиозные очень отсталые, и нерелигиозные. Куда мы приехали?

Из рассказа Хавы

Да, тогда в России газеты были кашерные — без гадостей, и телевидение — тоже. ”Свободный мир” оказался совершенно непристоен. От него пришлось держаться подальше. Ну да ничего, нам не привыкать, и здесь привыкли понемножку…

Вот интересно: статистика говорит, что в Израиле, при достаточно высокой общей преступности, нет преступности в Меа-Ше-арим (религиозном районе Иерусалима) и в Бней-Браке (религиозном городе). А по бедности — они самые бедные в Израиле. И еще утверждают, будто преступность связана с бедностью…

Мерказ клита устроил для новых репатриантов ”празднование Песах”. Что это было за ”празднование”! В йом тов (праздничный день, когда поездки запрещены) повезли на автобусах в кибуц, где на столах лежали и маца, и хлеб (демократия!). Я узнал об этом и пытался предотвратить поездку. Ничего не вышло. Так невинные в своем незнании репатрианты встречали свой первый Песах в Израиле!

Наша посуда еще не прибыла, а приобрести новую на Песах стоило больших денег. Раббанит Финкель предложила Гите организовать праздник для ешиботников, которые на это время не разъезжаются по домам, а остаются в ешиве. Нам предоставили квартиру рядом с ребятами, и жена весь Песах готовила для них еду.

Недостающего для миньяна в Мерказ клита приходилось искать, как в Ташкенте. Собирал Моше — он лучше знал обстановку. Он притаскивал ребят лет тринадцати-четырнадцати из соседних нерелигиозных домов.

Я решил обмануть их. В каком смысле — ”обмануть”? Сказано, что каждое слово Торы действует на человека, оставляет след в его душе. Когда мы кончали молитву, я говорил:

־   Я задержу вас не больше, чем на полторы минуты. Если окажется, что на две, ־ плачу штраф.

Я открывал Тору, недельную главу, и прочитывал два-три стиха. И это стало для них привычным.

Прошло лет пятнадцать. Встречают меня на улице какие-то люди, здороваются. Я спрашиваю:

—    Откуда вы меня знаете?

Они отвечают:

—    Забыл? Ты читал нам из Торы.

Смотрю, кое-кто уже в кипе, а кто-то и в ешиве учится. Говорят: ”Началом были твои псуким (пасук — стих)”. Эти полторы минуты…

ГДЕ УЧИТЬСЯ?

Хотя я видел, что в Израиле по субботам ездят на машинах, но уж насчет школ у меня сомнений не было. Я собирался отдать детей в любую религиозную школу. Думал, если чего-то им там не хватит, я их дома подучу.

В Центре абсорбции жил еще один религиозный оле (репатриант) — Йомтов Штраус. Узнав, что я собираюсь послать детей в первую попавшуюся (религиозную, естественно) школу, он сказал мне:

—    Советую вам пойти и посмотреть, в какую школу вы отдаете детей.

—   Зачем?

—    Я вам советую.

Я не понял, но пошел. Прихожу в одну школу, смотрю: женщины одеты как-то не совсем скромно. Спрашиваю: ”Есть другая школа?” Говорят — есть. Пошел туда — то же самое. ”А еще есть школы?” В Мерказ клита мне сказали, что больше нет. Но Йомтов Штраус знал, что в Байт-ва-Гане есть более серьезная школа. Мы договорились по очереди возить детей туда. Ездили каждый день двумя автобусами. Но школа была хорошая.

Когда я возвращалась из школы, мальчишки в Катамонах не пропускали меня, я была для них посмешищем. В Ташкенте дети меня никогда не обижали: чувствовали, что я не боюсь и могу дать сдачи, как меня учила мама. ”Домашняя закалка” пригодилась и тут. Мальчишки окружили меня, я осмотрелась, выбрала самого маленького и изо всех сил толкнула его на другого мальчика. С тех пор меня больше никто не трогал. Они могли бежать за мной и кричать что-то, я даже не понимала — что, но не больше.

Моей младшей сестре в школе приходилось трудно. В религиозной школе — дети из России? Они знали только олим из Америки. Мы были какими-то непонятными существами: и религиозные, и из России. Они не могли общаться с нами, а мы — с ними. Но мы научились… (Из рассказа Хавы)

 

 

«Были вещи ему противные и отвратительные — его переворачивало от порнографии, кровосмешения, разврата, гадания. Слышать об этом он не мог и не хотел. Говорил: «Фу, это противно!»

Он был очень стыдливым, стеснительным человеком. Неописуемо. Когда его перевели из тюрьмы, он писал маме счастливые письма. Она говорила, что эти письма мог бы написать человек, который попал на самый великолепный курорт. (Рава Ицхака угнетало состояние трудности молиться в камере из-за зловония, скученности людей и возможности уединиться — И.С.)

Папа рассказывал, что в юности он был достаточно красивым и очень энергичным парнем. Голубые глаза, черные волосы. Девушки на него заглядывались, и , бывало, бросали камешки в окно, чтобы он вышел, чтобы только посмотрел, Но папа делал вид, что ничего не понял, чтобы это не задело девушек… (Хава Купперман, дочь рава Ицхака)